Накануне предстоящей годовщины со дня начала войны 24 февраля 2022 года темпы происходящих событий в Украине и вокруг нее заметно ускорились. Понятно, что 24 февраля 2023 года это такая символическая дата и вольно или нет, но всем участникам надо подводить какие-то итоги или, наоборот, постараться не дать это сделать противнику. Так, Украине важно, чтобы российский президент Владимир Путин не смог бы к 24 февраля объявить о какой-то существенной победе. Соответственно, России напротив необходимо заявить о чем-то подобном. Причем, неважно, какие это будут итоги, все еще промежуточные или, может быть, уже близкие к завершению. То есть, одна история, если война будет еще какое-то время продолжаться и совсем другая, если она уже зашла в тупик и противоборствующие стороны все-таки будут вынуждены остановиться из-за истощения сил.
Хотя очевидно, что остановиться сегодня вовсе не означает завершить войну каким-то договором, вроде Минска-3. В нынешней ситуации это явно невозможно. Скорее все более вероятным является «замораживание» конфликта, когда решение трудных вопросов откладывается на неопределенную перспективу. В этой связи весьма показательно заявление, сделанное 8 января 2023 года секретарем Совета национальной безопасности Украины Алексеем Даниловым. Он говорил о том, что «нам предлагают корейский вариант».
Теоретически это предполагает прекращение открытого военного противостояния без подписания договора о перемирии. В результате сохраняется статус-кво на той линии фронта, на которой стороны будут находиться к моменту «заморозки». Данилов назвал это условной 38 параллелью, как раз вдоль нее в 1951 году на Корейском полуострове были зафиксированы позиции сторон, которые и сегодня разделяют Северную и Южную Корею. Он повторил это 7 февраля. По его словам «не будет 38-х и прочих параллелей, чужих историй и навязанных извне сценариев».
Конечно, сложно утверждать наверняка, что именно это и предлагали Украине и кто именно это сделал. Хотя этого нельзя исключать. В этой связи показателен, упомянутый выше тезис Данилова 7 февраля «о навязанных извне сценариях». 8 января он говорил о том, что корейский вариант «предлагают». Стоит напомнить, что о возможной реализации условного корейского сценария упоминали в американских СМИ еще в прошлом году, в частности журналист Дэвид Игнатиус в Washington Post.
Однако очевидно, что Украину такой вариант развития событий не может устроить, потому что это означало бы зафиксировать потерю существенной части территории. В то время как Украина напротив сегодня заявляет о решимости бороться не только за те территории, которые были заняты Россией с 24 февраля прошлого года, но также о намерении выйти на границы 1991 года. Это означает необходимость ведения войны за Крым и Донбасс. Понятно, что такая постановка вопроса исключает возможность ведение переговоров, которые предполагали бы отказ Украины от каких-то территорий. Об этом еще раз сказал 16 февраля президент Украины Владимир Зеленский в интервью BBC. Он отметил, что потенциальное мирное соглашение с Россией не будет никаких территориальных уступок. Хотя стоит обратить внимание, что Зеленский все-таки упомянул «потенциальное мирное соглашение».
В то же время «замораживание» ситуации на линии статус-кво не может устроить и Россию. Потому что для нее важно добиться снятия хотя бы части санкций, что может быть даже более важно, чем добиться легитимизации недавних территориальных приобретений. Напомним, что осенью 2022 года в России объявили о присоединении четырех украинских областей, при том, что некоторые из них она контролирует только частично.
Поэтому в Москве все-таки хотят именно переговоров и не просто заморозки войны по корейскому варианту, а принятия некоего документа, который зафиксировал бы обязательства сторон. Понятно, что простая заморозка России ничего не дает. Напротив, она оставляет ее с санкциями, которые будут постепенно истощать российскую экономику.
Причем, это будет происходить при любом возможном развитии событий - будет ли Россия продолжать следовать логике рыночной экономики или попытается перейти к экономике мобилизационной с элементами директивного планирования. Последнее означало бы, весьма условно, конечно, попытаться повторить историю модернизации в СССР в 1930-ых годах.
Кроме того, без договоренностей и гарантий, пусть даже сделанных за кулисами событий, всегда есть риск нового военного обострения по мере накопления сторонами ресурсов. Особенно с учетом высокой степени недоверия сторон к друг другу. Поэтому если допустить, что Россия хотела бы какого-то соглашения, то тогда ей необходим влиятельный посредник.
В начале февраля в швейцарской газете Neue Zurcher Zeitung была опубликована статья, в которой утверждалось, что якобы директор ЦРУ Уильям Бернс по поручению президента Джо Байдена в январе 2023 года предлагал России и Украине план мирного урегулирования. Согласно этому плану Россия должна была сохранить часть территории Украины в Луганской и Донецкой областях, которые она контролирует в настоящий момент, в обмен на отвод войск из Запорожской и Херсонской областей. Взамен предлагался переходный период, который должен был сопровождаться обязывающим соглашением. Россия вроде бы отвергла этот план, потребовав всю территорию Донецкой и Луганской областей, после чего США дали добро на поставку танков Украине.
В США заместитель пресс-секретаря Совета безопасности Шон Дэветт назвали данные швейцарской газеты «неточными». В России пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал, что это «утка». Собственно, не так важно, насколько точными были данные швейцарцев. Понятно, что это была явная утечка информации, точно так же, как слова Данилова о предложениях Украине условного корейского сценария и любые другие заявления на эту тему. Хотя, не вызывает сомнений, что какие-то переговоры за кулисами событий все равно идут и не только потому, что любая война завершается каким-то миром, а, значит, нужны и переговоры.
Гораздо интереснее мотивация сторон, когда они озвучивают через те или иные источники информации некоторые чувствительные моменты. Так, украинская сторона, несомненно, не хочет соглашаться с условным корейским сценарием, который вполне мог обсуждаться в виде некоей гипотетической возможности. Потому что рассчитывает добиться больших результатов по освобождению своих территорий. То есть, попытаться вернуть все военным путем. К примеру, в 1951 году президент Южной Кореи Ли Сын Ман был против заморозки конфликта и тогда временное соглашение продавили американцы.
Возможно, именно поэтому Данилов в публичном пространстве озвучивает эти планы без указания на их инициаторов, таким образом стремясь выразить несогласие украинской стороны с этим сценарием. Показательно, что тема корейского варианта замораживания конфликта, или двух Корей, которые образовались по итогам конфликта, довольно активно обсуждается в Украине. Среди выдвигаемых аргументов против можно выделить мнение, что Россия использует полученное время для подготовки к новому вторжению. В другой оценке акцент делается на том, что не может быть двух Украин по примеру двух Корей, так как Россия в этой войне не создает ничего подобного, а просто присоединяет к себе занятые территории.
Хотя, чисто теоретически она могла бы их не присоединять, а объявить их чем-то вроде другой Украины. Можно вспомнить, как в 1939-1940 годах СССР после вторжения в Финляндию объявил о создании Финляндской демократической республики во главе с коммунистом Отто Куусиненом. Если бы в СССР смогли бы добиться быстрых военных успехов, то тогда власть этого правительства распространилась бы на всю Финляндию. Однако у советских войск блицкрига не получилось, потери были огромными, международная обстановка не слишком благоприятной и в СССР предпочли договориться с Финляндией. В обмен на мирный договор финны отдали СССР территории в Карелии с городом Выборг, территории около Мурманска и Ладожского озера.
В тот тяжелый период времени обмен территориями и их раздел был весьма широко распространенным явлением. Соответственно, были разные тактические действия в процессе политических маневров. Но сегодня это выглядит явным анахронизмом. Если в 1940 году отдать Выборг и другие территории в обмен на мир для Финляндии выглядело пусть вынужденным, но все-таки решением проблемы выживания государства, то сегодня для Украины вопрос так не стоит. В 1940 году советские войска ценой огромных потерь все-таки прорвали линию Маннергейма и поражение Финляндии было неминуемым, слишком неравными были силы. Сегодня линия фронта с украинской стороны достаточно устойчива, продвижение российских войск минимально. Поэтому Киев может ждать и готовиться к контрнаступлению для освобождения своих территорий.
Но Украина не может также игнорировать мнение политических кругов на Западе. Она может выражать несогласие, что, собственно, и делает Данилов и другие украинские политики. Когда в Киеве говорят о том, что для Украины желательным исходом войны является выход на границы 1991 года, это тоже завуалированная форма несогласия с возможными предложениями о некоей формуле урегулирования.
Но для Запада сегодня речь идет уже не только об Украине, но и обо всем глобальном спектре его непростых отношений с Россией. То есть, противостояние вышло за пределы этой войны, хотя по-прежнему выглядит сконцентрированным главным образом на ее проблематике. Поэтому с точки зрения realpolitic для западных стран было бы выгодно именно заморозить конфликт, пусть даже без какого-либо договора. Но это не выгодно ни России, ни Украине. Для российской стороны это означало бы остаться с санкциями, для украинской потерять территории.
Но если нельзя подписать какой-то обязывающий документ, то это автоматически выводит на первый план как раз неформальные договоренности. Хотя стороны друг другу в принципе не доверяют и это не может не сдерживать достижение любых вариантов условных закулисных переговоров. Но, по большому счету сегодня нет альтернативы неформальным контактам.
В определенной степени это напоминает Карибский кризис в октябре 1962 года. Тогда СССР и США зашли в тупик из-за поставки советских ядерных ракет на Кубу. Стороны задействовали официальные протоколы реагирования на возникшие угрозы, которые могли привести к вооруженному конфликту. Военные США настаивали на ударе по советским ракетам на Кубе. Руководитель Кубы Фидель Кастро предлагал Никите Хрущеву нанести превентивный ядерный удар по США. В этой ситуации президент США Джон Кеннеди и первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев пошли на неформальные контакты.
Но это была логика холодной войны. Поэтому неформальные договоренности могли иметь продолжение. Хрущев обещал вывести ракеты с Кубы, так он и сделал, Кеннеди взамен обещал вывести ракеты «Юпитер» из Турции и также это сделал. Сегодня ситуация сильно отличается от тех времен. России и США будет непросто разменять одни условия на другие, даже если у них будет такое желание. Вернее, Россия может стремится следовать логике советских руководителей и договариваться в духе той эпохи, условно говоря, от финской войны до Карибского кризиса. Однако у США есть значительные ограничения.
Потому что Украина ведет войну в концепции национально-освободительной борьбы. Это обеспечивает невероятный подъем патриотических настроений в обществе, высокую мотивацию армии и большую поддержку общественного мнения в западных странах. Последнее имеет огромное значение, потому что оказывает давление на правительства этих стран, что является одним из важных факторов обеспечения масштабной поддержки.
К примеру, в 1920 году у поляков под Варшавой была схожая ситуация. Благодаря патриотическому подъему в обществе в рамках национально-освободительной борьбы поляки разбили Красную Армию. Хотя ранее в том же году, когда они вели войну против красных вне польской территории, им не хватало солдат и общественной поддержки. Но угроза потери государственности вызвала патриотический подъем в обществе. В то же время после Варшавской битвы поляки пошли на мирный договор с Советской Россией, объясняя это тем, что не получали поддержку от стран Западной Европы. Из всех них только Франция оказывала такую поддержку, но не всегда удавалось ее доставить вовремя до Польши. В том числе потому, что ее задерживали по дороге, например, в тогдашней Чехословакии.
Финны продержались против огромной советской военной машины три зимних месяца, но не получили серьезной поддержки извне. Потому что в Европе в это время уже шла вторая мировая война. Но даже в этих условиях Англия и Франция собирались отправить в Финляндию войска и даже бомбить советские нефтепромыслы на Кавказе. Но помешали трудности с логистикой, грузы пришлось бы везти долгим путем через Швецию, а затем и изменение политической конъюнктуры.
В то же время чехи в 1938 году во время Мюнхенского сговора Германии с Англией и Францией вообще не стали сопротивляться. Они посчитали, что без поддержки Лондона и Парижа они оказываются в безнадежной ситуации и просто подчинились принятому в Мюнхене решению оставить Судетскую область. Хотя после войны выяснилось, что немецкие генералы из-за неготовности своей армии планировали военный переворот, если будет принято решение напасть на Чехословакию.
Характерно, что у Чехословакии тогда было 45 дивизий, 1,5 тыс. самолетов, 469 танков и 5700 орудий. В то время как у Германии 47 дивизий, 2500 самолетов и 720 танков. При этом немецкой армии пришлось бы прорывать долговременные оборонительные сооружения на ограниченном пространстве, к тому же, в горной местности. Но в Чехословакии не нашлось никого, кто призвал бы народ к сопротивлению, а сам народ явно не был готов пожертвовать жизненным комфортом.
Понятно, что сегодня вопрос о комфорте также очень важен для многих, особенно в Европе. Но война в Украине для европейцев имеет большое значение не только с точки зрения противостояния России в духе холодной войны. Украинские политики не зря делают акцент на том, что ведут борьбу за свободу против условной тирании. Для западных обществ это очень близко к их истории и, если даже сейчас для них самих это уже не так актуально, все равно идея борьбы за свободу в духе европейских революций это часть мироощущения в любом демократическом обществе. В этом смысле война, которую ведут украинцы, позволяет нынешним условным европейским бюргерам вспомнить о своей героической истории и оказаться на правильной стороне в нынешнем эпическом противостоянии.
В такой ситуации любые закулисные договоренности нуждаются в том, чтобы их объяснили общественному мнению. В 2015 году Минские договоренности не вызвали особых эмоций в западных обществах. Главным тогда было стремление прекратить открытое военное противостояние. Но и в Украине тогда не сразу и не везде возник патриотический подъем. Существенная часть общества симпатизировала, если не России, то советской идеальной модели, с которой она ассоциировалась в качестве основного преемника. Собственно, в совокупности эти соображения и легли в основу российского плана по нападению на Украину в феврале 2022 года.
В Москве явно не ожидали, что в 2022 году столкнутся в Украине не с украинским обществом и государством времен 2014 года, а, условно, с финнами 1939 года, поляками 1920 года или даже французами 1792 года, когда якобинцы объявили лозунг «Отечество в опасности». Потому что генералы обычно готовятся к прошедшим войнам, вот и российские стратеги исходили из опыта событий 2014-2015 годов. Но в Украине за это время произошли серьезные изменения.
Причем, речь уже не только о национальной идентичности, но и о европейских ценностях, которые были подкреплены соответствующими реформами – в первую очередь местного самоуправления и юридической системы, как части требований по сближению с Европой. Собственно, в совокупности это и заложило основу того национально-патриотического подъема, который привел к упорному сопротивлению, которого в Москве явно не ожидали.
Ну и, конечно, сыграл фактор руководства. Президент Чехословакии Эдвард Бенеш просто принял условия соглашения, подписанного в Мюнхене. Затем он также согласился с передачей части земель Польше и Венгрии. Следующий президент Чехословакии Эмиль Гаха был приглашен в Берлин, где ему заявили, что, либо его страна капитулирует и откажется от независимости, либо немецкая армия возьмет свое силой. Несчастный Гаха перенес сердечный приступ и в 5 утра 16 марта 1939 года согласился на отказ от независимости и оккупацию. Затем он присягнул Германии и занял марионеточную должность государственного президента протектората Богемии и Моравии. Два этих чешских президента не хотели разрушений и жертв и не стали сопротивляться.
Очевидно, что нынешнее руководство Украины настроено весьма решительно. Оно стоит во главе самого мощного подъема национально-освободительного движения за последние 30 лет в Европе, а может и больший исторический период. Оно выдержало самый первый натиск, не уступило и явно не собирается уступать и дальше. Но сегодня Украина в большей степени зависит от внешней поддержки. С учетом колоссального напряжения сил сторон военная ситуация в Украине все сильнее напоминает первую или даже вторую мировую войну. Позиционные бои, продвижение на два-три километра ценой больших потерь, огромный расход боеприпасов и техники. Сегодня главный вопрос, у кого раньше закончатся ресурсы и здесь очень разных мнений.
Одни считают, что Россия может вести войну еще несколько лет, ее ресурсов для этого хватит. И даже тот факт, что в январе 2023 года был отмечен рекордный дефицит бюджета в 1,77 трлн. руб. вроде бы не должен сказаться на способности российских властей еще какое-то время финансировать войну. Тем более, что данный дефицит был объяснен изменением порядка расчета НДС, а также авансированием расходов на военное производство в январе в размере 1 трлн. руб. Хотя по итогам этого года дефицит ожидается существенно больше, чем в 2022 году, но все же не должен превысить 6 трлн. руб. Для его покрытия Россия может использовать средства ФНБ, ликвидная часть которого составляет чуть больше 6 трлн., а также заимствования на внутреннем рынке, в том числе у бизнеса. Такая модель не исключает эмиссии, но позволяет частично сгладить ее последствия для инфляции.
В то же время, согласно другой точке зрения, российские финансы находятся в худшем положении. Так, считается, что финансирование текущих расходов все-таки идет за счет эмиссии. Причем, российский минфин продает за рубли Центробанку валюту из числа той, которую заморозили на Западе. То есть, по сути, речь идет о виртуальных деньгах. Кроме того, падение доходов государственного бюджета происходит не только за счет сокращения нефтегазовых доходов, но также в связи со снижением деловой активности. Причем, этот процесс будет ускоряться по мере выхода из строя оборудования, оставшегося без соответствующего обслуживания. Важно также, что в рамках рыночной экономики ухудшение ситуации с логистикой, финансированием, рынками сбыта и многими другими моментами не ведет к немедленному кризису, но приводит к сильному удорожанию товаров и услуг.
Но здесь самое интересное заключается в том, что все это имеет отношение к экономике того типа, которая была до начала военной операции в феврале прошлого года. То есть, это по-прежнему рыночная экономика, стабилизация которой в неблагоприятных внешних условиях осуществляется за счет рыночных механизмов. В то время, как многие критики нынешних властей в Москве внутри самой России считают, что ей пора переходить к мобилизационной экономике. Конечно, ее предположительная модель выглядит весьма условно. Но теоретически она должна исходить из решения тактических вопросов и связанной с этим мобилизации имеющихся ресурсов.
Если же говорить о возможной стратегии, то тогда речь идет об индустриализации, вроде той, которую провел Иосиф Сталин в СССР в 1930-ых годах. Тогда СССР обеспечивал в год около 50% мирового импорта промышленного оборудования, за что, правда, платил страшную цену. Потому что экспорт хлеба любой ценой привел к тяжелейшему голоду в Украине, на Дону, Северном Кавказе и в Казахстане.
Но в отличие от того времени Россия сейчас не сможет закупить оборудование для промышленного производства всей той продукции, которую она не может сегодня импортировать. Это включает десятки или сотни тысяч наименований разных изделий, что в принципе непросто, а тут еще санкции. В 1930-ых годах можно было купить в готовом виде Харьковский или Сталинградский тракторные заводы, затем собрать их в СССР. Сегодня это невозможно, да и не имеет практического смысла. В любом случае, все, что касается новой индустриализации в необходимых для этого весьма значительных масштабах, потребует от России слишком много времени и денег. В то время, как времени и денег явно недостаточно.
Хотя, возможно, в Москве полагают, что в этой войне на истощение у них есть шанс. Например, они могут планировать дождаться выборов в США в 2024 году с расчетом на приход к власти Дональда Трампа. Еще они могут попытаться подождать следующей зимы, которая в Европе может оказаться не такой теплой, как в этом году. Кроме того, теоретически вполне может начать сказываться усталость населения западных стран от поддержки Украины. В этом смысле демократическим странам всегда несколько сложнее, чем тем, у кого жесткая центральная вертикаль власти, как у России.
В 2022 году Украине была оказана финансовая поддержка в 31 млрд. долларов. В 2023 году потребуется уже существенно больше. В Украине также проводят эмиссию для финансирования текущих расходов. Деловая активность серьезно упала, соответственно, снизились налоговые поступления. В то же время западную финансовую помощь нельзя использовать непосредственно на войну. Хотя в то же время ее поступление само по себе повышает устойчивость финансовой системы Украины, что в том числе дает возможность осуществлять эмиссию. Пока существует на Западе консенсус относительно поддержки Украины, но будет ли он таковым через год или два? Собственно, в России вполне могут надеяться на некие изменения, что создает ей мотивацию на продолжение войны на истощение.
В данном случае очень сложно сказать, у кого раньше, условно говоря, «закончатся патроны». Хотя очевидно, что при сохранении политического консенсуса на Западе его экономика в состоянии выдержать любой срок конфронтации, включая масштабную экономическую и военную поддержку Украины. Причем, в отличие от России промышленная база на Западе позволяет развернуть необходимое военное производство, пусть не быстро, но в значительных количествах. В России это сделать сложнее, в том числе из-за невозможности импортировать станки и другое оборудование. Но для современной войны необходимы другие технологии и компетенции, чем просто танки и боеприпасы. Например, высокотехнологические системы связи, наведения, радиоэлектронной борьбы, беспилотники. У российской стороны здесь есть свои всем известные сложности.
Конечно, у России всегда остается главный ресурс – ядерное оружие. Но с возможностью его применения возникают большие вопросы. И дело даже не в возможной реакции того же Запада, хотя, понятно, что в том или ином виде она вполне возможна. Но для ядерного оружия просто нет целей. Не будешь же бомбить крупные города! Удары по линии фронта ничем особенно не помогут, сегодня не существует крупных группировок в стиле второй мировой войны. Кроме того, заражение местности не позволит воспользоваться таким ударом для продвижения вперед. Даже если это произойдет, такая местность останется в тылу наступающих войск. Но возможно, что главным препятствием на пути применения ядерного оружия является то, что против выступают Китай и Индия. Для них риск эскалации в таком формате означает дестабилизацию мировых рынков. Для них это критически важно в условиях необходимости обеспечения населения этих густонаселенных стран. В то же время, сегодня Китай и Индия главные покупатели российской нефти, их мнение нельзя игнорировать.
Однако в то же время сам факт наличия у России этого оружия может быть использован в качестве аргумента в процессе поиска компромисса, в том числе для «заморозки», как раз в духе Корейской войны 1951 года. Поэтому если переговоры где-то за кулисами и идут, то они обязательно учитывают и это обстоятельство, даже если стороны отдают себе отчет, что его никогда не применят.
Но пока стороны стремятся все решить на поле боя. Война на истощение предполагает переход к позиционной войне с минимальным продвижением сторон, от одного до десяти километров. Примерно так, как это было в первую мировую войну. В этом смысле нынешний штурм Бахмута уже в некоторой степени напоминает штурм города Вердена во Франции, который немецкая армия проводила с февраля по декабрь 1916 года. В итоге линия фронта не изменилась, а потери составили около миллиона человек убитыми и раненными с обеих сторон.
В военном плане сегодня главный вопрос заключается в том, могут ли стороны в принципе организовать такое наступление, чтобы попытаться переломить текущий ход войны. Судя по заявлениям сторон, российская армия уже ведет такое наступление под Кременной на севере в Луганской области, под Бахмутом в Донецкой области и в других районах этих областей. Этому способствуют ресурсы, накопленные и подготовленные после осенней мобилизации 2022 года. Теоретически также возможно наступление в Запорожской области по направлению на город Запорожье. Кроме того, обсуждается вероятность удара российских войск с территории либо Брянской и Белгородской областей, либо с территории Беларуси.
Однако каждое из этих направлений требует приложения колоссальных усилий с учетом отсутствия элемента внезапности и наличия заранее подготовленной обороны украинских войск. Особенно мощные укрепления существуют в Донецкой области. Здесь российским войскам предстоит взять укрепленный район Славянска и Краматорска, что с нынешними темпами наступления практически нерешаемая задача.
Если наступать с территории Беларуси, то российским войскам придется столкнуться не только с подготовленной обороной, но действовать в лесисто-болотистой местности. Если же говорить о Запорожье, то здесь сложности состоят в обеспечении российской группировки. Ее коммуникации возможны либо через Крым, либо по сухопутному пути вдоль побережья Азовского моря или через Мелитополь. Последняя дорога находится в зоне поражения украинской армии, в то время как Крымский мост все еще работает с перебоями.
Так что любое наступление в таких условиях явно непростая задача. К тому же, у России недостаточно сил для ударов по всем указанным или только по нескольким из них направлениям. Кроме того, концентрация в прифронтовой зоне сил для наступления автоматически делает их целью для украинской артиллерии и особенно систем HIMARS. Сложности для российской армии также заключаются в том, что в этой войне она только ограниченно может применять танки и авиацию. Главным образом этому препятствуют западные системы противотанковой и противовоздушной обороны у украинской армии и связанные с этим большие потери в начальный период войны. Соответственно, возможное российское наступление действительно становится все больше похожим на ситуацию с позиционной войной во время первой мировой войны. Напомню, что тогда главную роль играли пехота и артиллерия.
Такая тактика определяет ответные действия украинской стороны. Они явно намереваются истощить имеющиеся силы российской армии в их наступлении, которое проходит в невыгодных условиях, а затем подготовить свое контрнаступление. К тому же, они ожидают поставок наступательного оружия из западных стран, в том числе танков Леопард, Абрамс и Челенджер. Количество этих танков не так велико, но они теоретически позволяют создать ударную группировку. Хотя и на украинскую армию распространяется то обстоятельство, что противотанковое оружие сегодня эффективнее брони танков. Можно вспомнить, что Турция использовала Леопарды ранних модификаций в Сирии, но они поражались российскими противотанковыми комплексами. Поэтому сегодня маловероятно использование танковых группировок в духе второй мировой войны.
Однако западное оружие в любом случае создает важное преимущество украинской армии. Последние пакеты помощи, а также те решения, которые принимаются на встречах министров стран НАТО на базе в Рамштайне, последняя прошла 14 февраля 2023 года, предусматривают все большее число поставок современного оружия. Хотя про военные самолеты речи еще не идет, но это уже обсуждается. Реализация всех принятых или ожидаемых к принятию решений это вопрос времени. В предстоящей масштабной битве на востоке Украины те же самолеты явно не смогут принять участие, но танки могут.
В то же время масштаб этой битвы ограничен временными рамками, скоро начнется весенняя распутица. То есть, в конце марта – в апреле воевать на юге Украины будет очень сложно. Поэтому, собственно, осталось только около месяца для ведения активных боевых действий. Для российской стороны в данном случае символическое значение имеет дата 24 февраля. После нее интенсивность военных действий неизбежно будет снижаться как в связи с погодными условиями, так и из-за невозможности российским войскам обеспечить прорыв такого масштаба, который реально смог бы изменить стратегическую ситуацию.
После неизбежной паузы из-за распутицы настанет новый этап, когда уже может идти речь о возможном украинском контрнаступлении. Все наблюдатели говорят о том, что Украина накапливает боеприпасы, готовит крупные резервы для наступления, в связи с этим называют два новых корпуса, отдельные штурмовые бригады. Соответственно, возникает вопрос, где именно Украина может нанести удар? У украинской стороны не так много вариантов для наступления. Одно возможное направление находится в районе Сватово и Кременной в Луганской области, другое в Донецкой области. Но на обоих этих направлениях у российских войск налажены линии коммуникаций с территорией России. Здесь российская армия может уплотнить линию фронта и обеспечить регулярное снабжение войск.
Самым логичным направлением для украинской армии выглядит Запорожская область. Здесь она может ударить в направлении, условно, на Мелитополь и разрезать российскую группировку в Причерноморье. Собственно, когда все настолько очевидно, все этого и ожидают. Наверняка и российские войска готовятся к такому сценарию.
Стоит отметить, что оборонять территории к востоку от реки Днепр и к югу от Запорожья вообще очень непросто. К примеру, в 1920 году здесь шли последние бои гражданской войны между красными и белыми. Тогда этот район назывался Северной Таврией. Белая армия под командованием генерала Петра Врангеля, воспользовавшись поражениями Красной армии в войне с Польшей, вышла из Крыма и захватила Северную Таврию. Врангель рассматривал два стратегических направления для наступления. Одно из них на Дон с тем, чтобы поднять казаков. Другое на правобережную Украину в сторону польских и союзных им украинских войск.
Но оба варианта не получились, у белых было меньше войск и они не могли удерживать такую протяженную линию фронта. Они попытались высадиться на правый берег Днепра, но сделали это позже, в более невыгодной стратегической обстановке. В то время как красные, еще до этой попытки, высадились на левом берегу Днепра в районе Каховки и создали здесь плацдарм. Все попытки белых с применением танков сбросить их в реку завершались неудачей. Красная артиллерия с более высокого правого берега, располагая большими запасами снарядов, срывала все попытки штурмовать Каховский плацдарм. Кроме того, из-за красной артиллерии белым было сложно снабжать свои войска на позициях под Каховкой.
Интересно, что один из активных участников боев в Северной Таврии со стороны белых генерал Яков Слащев вообще утверждал, что оборонять этот регион невозможно. Потому что прорыв противника на любом направлении от Никополя и Орехова на Токмак, от Мариуполя на Мелитополь или с Каховки на восток сразу приводит к обрушению всей системы обороны. Он писал, что прорвавшийся противник оказывается у Перекопа быстрее обороняющейся стороны и все ее войска на линии фронта в 400 километров от низовий Днепра на западе до берега Азовского моря на востоке попадают в окружение. В этом случае основной задачей обороняющихся является успеть вывести войска в Крым. Собственно, это и произошло осенью 1920 года.
28 октября 1920 года красные под командованием Михаила Фрунзе перешли в наступление одновременно с плацдарма под Каховкой и из-под Никополя. 29 октября они вышли к Перекопу и Чонгару на подступах к Крыму. Отрезанные от Крыма белые войска начали прорываться на полуостров и нанесли удар по первой конной армии Буденного и отбросили ее от Чонгара. Одновременно вторую конную армию красных атаковали отступающие войска белых под Мелитополем. Это дало возможность белым 1-2 ноября уйти в Крым. Но 7 ноября красные прорвали оборону перешейков, переправились через Сиваш и 17 ноября белая армия покинула Крым.
Понятно, что навряд ли в данном случае правомерно проводить прямые аналогии. Тем более, что у красных тогда было общее превосходство минимум в три раза по войскам и вооружениям. Кроме того, во времена СССР на Днепре построили дамбу Каховской ГЭС и ландшафт изменился. Но в то же время по оценке Слащева на Днепре было не так много удобных мест, где можно организовать переправу крупных масс войск. Это та же Каховка. В остальных местах это сложно сделать из-за плавней и неустойчивого берега вследствие песка и болот, но в принципе возможна. Такая ситуация была около Алешек и Голой Пристани напротив Херсона. Можно предположить, что в низовьях Днепра за сто лет ситуация все-таки изменилась, но основания для высказанных Слащевым суждений остались.
Слащев утверждал, что оборонять береговую линию вообще не имеет смысла, надо держать посты наблюдения. Но как только противник переправится, через 10-15 км он попадает в те же условия, что и обороняющиеся. Ему надо будет защищать линии коммуникаций от ударов артиллерии и создавать укрепления на открытой местности. Но самым любопытным было предложение Слащева Врангелю по ведению войны в целом. На пике успехов белой армии в Северной Таврии он предлагал отвести всю белую армию в Крым, оставить в Северной Таврии только конницу и начать переговоры о мире. По его словам, «кто обороняет Северную Таврию, не имея очень глубоких крупных резервов для действия по внутренним операционным линиям, всегда будет разбит».
Характерно, что сегодня российская армия занимает позиции практически там же, где стояла армия Врангеля. Алешки, Голая Пристань, Каховка на Днепре, Никополь, Орехов, Гуляй-Поле. Мелитополь основной опорный пункт в тылу. Любопытная деталь, в составе армии Врангеля была чеченская дивизия под командованием генерала Ревишина. Позднее она стала называться туземской.
Конечно, у современной российской армии другие возможности, другой военный потенциал, за ней стоит не маленький Крым, как у Врангеля, а большая страна, пусть даже с заметно сократившимися военными возможностями. Но фактор географии сохраняет свое значение и все еще может повлиять на ход военных действий.
Понятно, что у украинской армии нет такого превосходства над российской в этом районе, какое было у красных против белых в 1920 году. Но у Украины уже есть качественное превосходство, связанное с западным оружием. Благодаря этому они могут простреливать большую часть территории, условно, от Каховки до Перекопа (90 км). В начале февраля было заявлено, что США передадут Украине новые управляемые бомбы GLSDB для установок Himars с максимальной дальностью 150 км. Обычные ракеты Himars летят на 70 км. Но даже обычная артиллерия западных образцов с высокого правого берега Днепра может стрелять уже не 10-15 км, как при Врангеле, а на 30 км.
Это обеспечивает украинской армии серьезное преимущество. На открытой степной местности, без каких-либо естественных преград, войска между Перекопом и Каховкой оказываются весьма уязвимыми. Нужно потратить очень много усилий и средств, чтобы создать здесь долговременные оборонительные сооружения. Поэтому защищать условную Северную Таврию все также непросто, даже через 100 лет. Кроме того, остается вопрос о «крупных резервах для маневрирования по внутренним линиям», о которых писал Слащев. Это предполагает наличие больших механизированных подразделений, для которых необходимо соответствующее снабжение и они также становятся объектом для ударов украинской артиллерии и HIMARS.
В данной ситуации можно предположить, что когда все ожидают украинского наступления в Запорожье, условно, от Орехова на Мелитополь, может так получиться, что украинская армия повторит опыт красных и высадится на левом берегу Днепра. Это потребует от российской армии направить войска для того, чтобы сбросить украинцев в реку. Тем самым они попадут под удар артиллерии с правого берега Днепра. Возможно, что именно поэтому в феврале стали поступать сообщения о том, что российские военные сбрасывают воду из Каховского водохранилища. Это ставит в критическое положение Запорожскую атомную станцию. Но может быть целью как раз и является помешать украинцам пересечь реку. Если на левом берегу Днепра появится украинский плацдарм, он станет центром масштабного противостояния. Российские войска будет пытаться сбросить его в Днепр, украинцы удержать. Если от исхода битвы за Бахмут ничего собственно не изменится, российским войскам придется брать еще один укрепленный город, то от битвы за условный новый Каховский плацдарм многое может измениться.
В целом ситуация в любом случае не выглядит стабильной. Когда закончится в связи с весенней распутицей период активных наступательных действий российской армии, неизбежно наступит некоторая пауза в военных действиях. Возможно, что как раз это лучшее время для закулисных переговоров и если не для «замораживания» конфликта, то хотя бы для подготовки к этому. Потому что хотя Россия потеряла существенную часть своего военного потенциала, но все еще она остается сильным противником для Украины.
Кроме того, жесткая централизация власти также является фактором устойчивости. К примеру, одно дело, когда та или иная страна чувствительна к общественному мнению и совсем другое, когда нет. Понятно, что Россия похоже, уже не в состоянии проводить масштабные наступления, которые ведут к прорывам и изменению стратегической ситуации. Но она в состоянии вести оборону в рамках позиционной войны.
Если стороны не смогут добиться решительного перелома, то на каком-то этапе они неизбежно завязнут в позиционной войне, вроде той, которая сегодня ведется на Донбассе. Им придется закопаться в землю, как это сделали солдаты первой мировой войны под Верденом и ждать, когда у кого-то закончатся ресурсы. В первую мировую войну ресурсы закончились у Германии, в то время как Франции и Англии стали помогать США, и она капитулировала.
Во вторую мировую войну в 1940 году Великобритания не смогла бы устоять без финансовых и материальных ресурсов со стороны США. В своей знаменитой речи английский премьер Уинстон Черчилль 4 июля 1940 года говорил, что «мы никогда не сдадимся, мы продолжим борьбу до тех пор, пока Новый мир со всей своей силой и мощью не придет к спасению и освобождению старого». Американские ресурсы сыграли важную роль в исходе второй мировой войны.
К примеру, если посмотреть на структуру поставок из США в СССР, то стоит обратить внимание не на количество танков и самолетов. Танков было поставлено 14,6% от производства в СССР, самолетов 17,6%. Более важным были поставки грузовых автомобилей – 430 тыс. штук, продовольствия - 4,5 млн. тонн, обмундирования – 15,5 млн. пар армейских ботинок, стали – 2,8 млн. тонн, цветных металлов – 800 тыс. тонн., 2,5 млн. телефонных аппаратов, машины и оборудование. Только металлорежущих станков 38 тыс. штук. А еще были высокооктановый бензин для самолетов, который не производился в СССР, локомотивы, химическая продукция для производства боеприпасов, метизы для производства разного оружия.
Собственно, в длительной позиционной войне как раз ресурсы играют ключевую роль. Понятно, что у тех стран, которые поддерживают Украину, ресурсов существенно больше. От них зависит, каким именно образом они будут поддерживать Киев. Без сомнения, это их инструмент влияния на ход конфликта, как, собственно, и на ход любых самых закулисных переговоров.
В России наверняка учитывают данное обстоятельство. Но в Москве пока не готовы принять любой другой вариант, кроме того, который предусматривал бы сохранение за ней части занятых ею территорий и подписание обязывающих договоренностей. Потому что для централизованной государственности очень важно не потерять лицо. Это может быть воспринято внутри страны, как признак слабости. В этой связи очень показательно, что в начале февраля депутат Государственной Думы России от «Единой России» Олег Матвейчев заявил о том, что основную опасность для государства представляет «турбопатриотический майдан с легкой левизной и разговорами заодно и про коррупцию».
Понятно, что такие заявления в централизованной системе власти не появляются просто так. Потому что, если допустить, что закулисные переговоры все-таки идут, то по их итогам для Москвы может возникнуть необходимость отступить от занимаемых позиций. Естественно, что у национал-патриотической части российского общества это может вызвать неприятие и привести к критике власти. Поэтому руководство России, очевидно, хочет иметь запасной план на всякий случай. Между прочим, усиление генерала Валерия Герасимова и возвращение в начале января 2023 года в высшее руководство генерала Александра Лапина, как раз связано с восстановлением центральной вертикали управления в вооруженных силах. Хотя Лапин и Герасимов были самыми критикуемыми фигурами как раз в национал-патриотических кругах российского общества.
В финской войне 1939-1940 годов ключевую роль сыграл генерал Карл Маннергейм. Он стоял за всеми стратегически важными решениями этой войны и последующей, когда Финляндия воевала уже на стороне Германии. В 1939 году он возглавил оборону, в 1940 году он настоял на подписании договора с Россией после того, как стало ясно, что поражение неминуемо. В 1941 году он повел финскую армию против СССР, но не стал штурмовать Ленинград. В самый критический момент для города Маннергейм демобилизовал 200 тыс. солдат.
В своей книге он писал, что я знал, что условный Петрозаводск русские нам простят, а Ленинград никогда. В 1944 году он выдержал масштабное наступление советской армии и тогда же поддержал мирные переговоры с СССР. Когда же предлагаемые условия оказались слишком тяжелыми для Финляндии, он организовал оборону таким образом, чтобы сделать победу слишком дорогой для СССР. Когда же в Москве смягчили условия, но потребовали вывести немецкие войска из Финляндии в месячный срок, что было нереально, Маннергейм приказал атаковать немцев на севере.
Он бросил против них резервистов, военизированные формирования, потому что на севере Финляндии почти не было регулярных войск. Когда ему говорили о больших потерях среди неподготовленных людей, он отвечал, что это цена на мирный договор с СССР. Бои на севере лишили Москву аргументов, что Финляндия не выполняет условий достигнутых договоренностей. При содействии США и Великобритании сроки были пересмотрены.
В сложные времена часто приходится принимать непопулярные решения. Накануне печальной годовщины с момента нападения России на Украину уже можно говорить о том, что на условном карточном столе лежат почти все карты. Если считать таковыми объективные данные о влиянии санкций на Россию и об уровне поддержки Украины. К этому можно добавить высокую мотивацию украинского общества, на которую опирается боеспособность вооруженных сил. В этом уравнении уже почти нет неизвестных переменных. Осталось только понять, когда именно позиционный тупик в этой войне приведет к любой возможной форме ее «замораживания».