Колесо истории со скрипом провернулось и посыпалась ржавчина
Трагические события в Казахстане в январе 2022 года потрясли казахстанское общество, многие из которого вдруг столкнулись с тем печальным фактом, что его жизнь и имущество могут в один момент оказаться под угрозой. Кроме того, эти события стали большой неожиданностью для международного сообщества. Здесь никак не ожидали такого от страны, которая пользовалась репутацией одной из наиболее стабильных на территории бывшего СССР.
События также явно застали врасплох многие страны, которые участвуют в сложной геополитической игре в континентальной Евразии, хотя, возможно, что и не все из них. Наверняка теперь в столицах многих государств региона и не только здесь все пытаются понять, что это было и как скажется на расстановке сил в мировой геополитике. Хотя бы потому, что Казахстан находится в стратегически важном месте, весьма чувствительном для трех главных мировых сил – России, Китае и США. Тем более, что сегодня взаимодействие между ними далеко не самое лучшее.
Именно неожиданность произошедшего стала главной особенностью кризиса в Казахстане. Все произошло очень быстро. Сначала первые митинги в Мангистауской области из-за роста цен на газ в два раза. Затем митинги протеста стали распространяться по всему Казахстану. Потом в один момент фактически развалилась система государственного управления и особенно та ее часть, которая отвечала за государственную монополию на насилие.
Здесь стоит отметить, что на Востоке люди тонко чувствуют слабость власти, особенно если образуется ее вакуум, что и произошло 4-5 января 2022 года. Поэтому протестующие стали захватывать акиматы. Потому что это был символ власти и свое негативное отношение к происходящему оказалось проще выразить именно таким образом. Одновременно это ведет к активизации некоторых маргинальных слоев населения, которые видят в происходящем возможности для мародерства.
Особенно характерно это было для самого богатого и самого буржуазного казахстанского города Алматы. Здесь есть и зажиточные слои населения, и явная роскошь, и средний класс, и те, кто приезжает в этот город в поисках лучшей жизни. В этом смысле Алматы уже напоминает многие города Латинской Америки. Если и есть в Казахстане место, где настолько социально неоднородное население и такое проявление неравенства, то это Алматы. Где-то между всеми этими событиями в этом городе появились группы организованных и хорошо мотивированных людей, которые ответственны за нападения на департаменты полиции, воинские части, аэропорт.
В конце концов, президент Касым-Жомарт Токаев принял ряд весьма жестких решений, которые привели к относительно быстрой стабилизации ситуации и одновременно к существенным политическим переменам, которые на конец января явно еще далеки от завершения. Теперь все пытаются найти ответы на сложнейшие вопросы – что это было, можно ли было этого избежать и что теперь будет?
Если говорить об объективных причинах произошедшего, то они в первую очередь связаны с резким падением уровня жизни населения, которое произошло за годы пандемии. Главным образом это связано с высокой инфляцией последнего времени. Среди ее причин стоит выделить в том числе и значительный рост денежной массы, который во многом вызван заметно возросшими в предшествующие годы государственными расходами.
В принципе за два последних года пандемии практически все государства активно занимались повышением собственных расходов для того, чтобы смягчить последствия от падения деловой активности. К тому же, для развитых стран до начала пандемии была характерна весьма низкая инфляция и поэтому здесь полагали, что могут себе позволить такое увеличение расходов. Но повышение денежной массы не проходит бесследно, даже в США по итогам 2021 года инфляция достигла 7%.
В менее устойчивых экономиках, вроде казахстанской, инфляция была существенно выше. В частности, в Казахстане в 2020 и 2021 годах было сделано довольно много для повышения доходов отдельных категорий населения – учителей, преподавателей вузов и многих других. Тем не менее, все это вело к увеличению государственных расходов в условиях типичной развивающейся экономики при отсутствии увеличения доходов. Кроме того, разрешение использовать пенсионные накопления, хотя и привело к поддержанию экономической активности, но также способствовало увеличению денежного предложения со всеми вытекающими последствиями.
Конечно, официальные цифры инфляции, по итогам 2021 года примерно 8,5%, выглядят относительно приемлемыми на фоне тех же США, но вопрос в распределении по группам товаров. Поэтому более высокая продовольственная инфляция автоматически бьет на текущим расходам населения. На этом фоне сохранение довольно низких цен, к примеру, на коммунальные платежи, не так очевидно для общества. Хотя эти цены, как и цены на уголь, газ и бензин все-таки у нас ниже, чем во многих других странах.
Понятно, что государство сдерживало рост цен на эти позиции. Это всегда было частью политики властей Казахстана. То есть, относительно низкие доходы населения отчасти компенсировались относительно низкими расходами на топливо и коммунальные платежи. Вопрос, каким именно образом это делалось. В частности, в Казахстане не было дотаций на топливо при наличии рынка, что типично для развитых стран. В то же время в Казахстане многие топливные и добывающие компании или были частными, или действовали в рыночных условиях.
Поэтому это нельзя сравнивать с ситуацией, к примеру, в Венесуэле, Туркменистане, где государственные компании за свой счет просто обеспечивали или бесплатное, или крайне дешевое топливо. Хотя есть еще ситуация с Украиной, где местная государственная компания держит цены на газ на фоне конфликта с Россией и высоких цен на газ в Европе. Например, на октябрь 2021 года цена на газ для населения в столице Казахстана была 38,9 тыс. тенге за тысячу кубометров с оплатой его распределения по сетям. Причем, эта цена с учетом доставки газа через трубопровод из Западного Казахстана через южные казахстанские области, а потом на север до столицы. При этом по маршруту транспортировки в Шымкенте цена 31,5 тыс. тенге за тысячу кубометров, в Алматы 36 тыс. тенге. В Мангистауской области в том же октябре 2021 года цена была 11 тыс. тенге с учетом распределения по сетям.
Для сравнения в той же Украине цена на газ для населения равна 7,8 тыс. гривен за 1 тыс. кубометров (312 долларов США или 122 тыс. тенге). При этом мы не вспоминаем пример Германии, где цена на газ для потребителей около 500 евро за тысячу кубометров. Хотя на спотовом рынке газа цены 21 декабря 2021 года достигали максимума в 2,2 тыс. долларов за 1 тыс. кубометров. Но большая часть газа здесь все же поступает по долгосрочным контрактам. К 18 января 2022 года цена снизилась и составила 878 долларов за тыс. кубометров.
В любом случае цены на газ, уголь и коммунальные платежи в Казахстане всегда сдерживали. Каким именно образом, это другой вопрос. Но сложная экономическая ситуация во всем мире во время пандемии привела к заметному росту мировых цен на продовольствие и топливо. В том же октябре 2021 года на бирже в Китае была отмечена цена на уголь в 287 долларов за тонну энергетического угля. В Европе в октябре цены на энергетический уголь на бирже достигли 260 долларов за тонну.
В Казахстане в ноябре 2021 года министр индустрии Бейбут Атамкулов заявил, что государство договорилось, что цены с месторождений не будут превышать 5700 тенге за тонну. В розницу они, безусловно, выше. В Уральске они были 19,3 тыс. тенге, в Семипалатинске 10,2 тыс. тенге за тонну. Разница связана с тем, что рядом с Семипалатинском находится угольное месторождение. Но при этом возник значительный дефицит угля, что обычно происходит, когда цены регулируются.
Но у государства не было другого выхода, кроме продолжать регулировать цены. Это рассматривалось, как один из способов борьбы с инфляцией. Более высокие цены на топливо ведут по цепочке к росту цен на все остальное. Кроме того, наверняка власти отдавали себе отчет в настроениях общества и резкий рост расходов на топливо рассматривался в качестве риска.
Однако, для бизнеса, связанного с углем, газом и бензином, это явно была не слишком комфортная ситуация. Одно дело, что он терял прибыли, тот же экспорт явно был бы для него более выгоден. Однако совсем другое, что регулируемые цены на фоне роста мировых цен и увеличения издержек требовали от бизнеса искать дополнительные ресурсы. К примеру, в прошлом году произошел острый кризис энергоснабжения в Китае. Наблюдатели связывали его в том числе с тем, что цены на уголь на бирже выросли, а розничные цены регулировались государством. В результате возник разрыв между ценами закупки и ценой продажи конечного продукта.
Можно допустить, что в Казахстане складывалась примерно подобная ситуация. Понятно, что бизнес пытался найти решение. Его представители полагали, что переход к рыночному ценообразованию, например, в части производимого продукта, позволит им решить свои вопросы. Но здесь все зависело от государства.
И вот тут мы подходим к еще одному важному моменту. В последние годы власти пытались проводить более либеральную политику по сравнению с предыдущим политическим периодом. Это была достаточно типичная либерализация сверху, которую часто проводят в странах с ранее более жесткой вертикалью власти. Можно вспомнить тот же СССР после 1985 года. Мотивацию властей можно понять, в подобных случаях они хотят сделать систему более эффективной, в том числе повысить свою популярность в обществе.
К тому же, такая политика выглядит весьма привлекательной для широкой общественности с учетом того, насколько значительными в таких обществах являются либеральные ожидания. Причем, такие ожидания характерны для очень многих - для населения крупных городов, для олигархов, для региональных элит, для национальных меньшинств. В общем практически для большей части общества и особенно его активной части.
Однако, опыт того же СССР наглядно продемонстрировал, что либерализация сверху в обществе, где нет институтов западного образца, ведет к обострению всех тех противоречий, которые предыдущий режим удерживал под своим контролем. Поэтому неудивительно, что в Казахстане произошло много событий, которые ранее не были возможными, к примеру, те же события в селе Пиджим Алматинской области.
В любом случае, если вы проводите либерализацию сверху, то она проходит за чей-то счет, кто-то становится крайним. В Казахстане крайними фактически оказались представители государственного аппарата управления. Общественное недовольство сконцентрировалось именно на них. Но в то же время и власть пыталась завоевать популярность именно за их счет. В результате произошла некоторая эрозия прежней центральной вертикали власти, проявления которой можно было наблюдать весь прошлый год. К примеру, на самом высоком уровне начали говорить о том, что никто из чиновников не принимает решения, все уходят от ответственности и т.д.
Это и понятно, потому что чиновники так защищали сами себя. Это известный фактор, что-то вроде забастовки, когда делают ровно только то, что входит в функционал и при этом требуют максимального согласования, чтобы обезопасить себя. Собственно, это обстоятельство не могло не сыграть свою роль в последующих событиях. К примеру, понятное дело, что если бизнес видел для себя возможности в увеличении в два раза цен на газ в Мангистауской области, то государство должно было подумать о рисках. То есть, просчитать последствия решения оставить вопрос ценообразования на усмотрение рынка в условиях его монополизации. Условно говоря, должна была сработать «защита от дурака» или от потенциально кризисной ситуации, но не сработала.
В общем к январским событиям Казахстан подошел с высокой инфляцией, связанным с этим заметным падением уровня жизни населения, определенной эрозией центральной вертикали власти, что стало причиной слабости бюрократии и уже вполне выработанной привычкой населения к протестам по самым разным поводам, на которые государство весьма активно реагировало. В итоге создавалось впечатление, что государство можно условно говоря, «продавить», вынудить пойти навстречу. Само по себе это, наверное, оправданно с учетом числа накопившихся проблем в обществе. Но когда речь идет о перекрытии дороги из-за того, что в жилом комплексе отключили воду, это одна история. Но когда много таких историй постепенно накапливается, это создает уже тенденцию. Напомним, что мы живем в восточном обществе, где обычно тонко чувствуют грань возможного.
К этому надо добавить некоторые особенности социальной организации казахстанского общества. За последние тридцать лет произошло настоящая социальная революция, связанная с масштабной миграцией в города населения из сельской местности. Во многом это был естественный процесс в связи с перенаселенностью села в советские времена, когда миграция ограничивалась институтом прописки. Но также это было связано с тем, что именно в городах с их относительно развитой сферой услуг были наибольшие возможности для занятости. Причем, очень важно, что в том числе речь шла о рабочих местах, которые не требовали особой квалификации.
При переезде из села в город происходило изменение социальной модели. Для большей части переселенцев социализация в городе происходила в рамках их семейных отношений. То есть, даже при проживании в городских квартирах сохранялись социальные связи в рамках так называемых больших семей. Такие хозяйства легче адаптировались к условиям города, оказывая друг другу поддержку на семейном уровне. Но самым важным был здесь курс на социализацию в городских условиях, когда отдельные семьи формировали самостоятельные хозяйства, пусть даже связанные с другими родственными семьями.
Однако была и другая миграция, которая была не имела отношения к семьям. В город переезжали в большом количестве молодые люди, семьи которых оставались в сельской местности. Они либо только планировали создание самостоятельных семейных хозяйств в новых условиях, либо ориентировались на поддержку тех семей, которые остались на их малой родине. Эти молодые люди также искали форму взаимной поддержки. Проще всего ее было найти среди односельчан или выходцев из одного региона. Логика здесь заключалась в том, чтобы потом перейти в семейный статус или в городе, или в родном селе.
Однако уровень квалификации не позволял им обеспечить достаточные доходы для дальнейшей социализации. В результате формировались группы молодых людей часто без определенных занятий и без стабильного дохода, которые не могли сделать шаг к созданию семьи в городе и уже не хотели возвращаться обратно в село.
Здесь стоит отметить, что у таких групп молодых людей ослабевали традиционные связи, которые характерны для сельской местности. Поэтому они либо плыли по течению трудной для них жизни в большом городе, либо искали новые формы социальной организации. Из опыта мусульманских стран хорошо известно, что наиболее радикальные религиозные движения имеют большую поддержку в городах, именно среди недавних выходцев из села. Религиозная организация вроде джамаата заменяет им семейные и родовые отношения. Отсюда такое количество часто радикально настроенных религиозных людей. Особенностью Казахстана было то, что большая их часть ориентировалась на салафитскую идеологию. Потому что более традиционный ислам был тесно связан не столько с государством, сколько с местной традицией, а, значит, и с местными традиционными отношениями в обществе.
Но помимо этого были также большие группы молодых людей, которые просто плыли по течению жизни в не очень дружественных для них городских условиях и не имели четких ориентиров. Оставшаяся дома семья уже не была таким ориентиром, а в городе у них не было особых возможностей. Но важно, что это были весьма значительные группы молодых людей без особых занятий и без обычных социальных связей. Понятно, что в годы пандемии уровень доходов у них особенно сильно снизился.
Собственно январские события начались с протестов в Мангистау 2 января 2022 года в связи с повышением цены на газ. Вообще в Западном Казахстане всегда было значительное недовольство распределением доходов в государстве с учетом того, что все нефтедобывающие предприятия расположены в этом регионе. Хотя здесь более высокие зарплаты, но точно также и более высокие цены. Отсюда особая чувствительность к политике центра и часто выраженное недовольство ею.
Государство сначала пыталось объяснить логику своего решения, используя при этом достаточно скучную и непонятную большинству общества экономическую информацию. Но протестующие этим были не удовлетворены, как не удовлетворены и предлагаемыми компромиссными решениями по той же цене на газ. Поэтому экономические требования быстро перешли на политический уровень и создали мощную волну протеста, которая стала распространяться по многим регионам Казахстана.
Для властей создалась крайне сложная ситуация, которая усугублялась тем, что было традиционное время отпусков и многих чиновников просто не было в стране. Кроме того, выше упоминалось о том, что так как бюрократия была под давлением, все ее представители хотели избежать ответственности и старались не принимать решения. К этому добавилась весьма специфическая ситуация последних двух лет, когда постоянно возникали вопросы о сути вертикали власти. Многие наблюдатели акцентировали внимание на ее двойственном характере, что создавало почву для дискуссии о двоевластии.
Возможно, именно в связи с этим в период между 1 и 4 января в системе управления возникла ситуация неопределенности. Потому что, как бы вы не готовились к любым подобным ситуациям, какие бы алгоритмы действий вы не прописали, в критический момент все равно необходимы решения и соответствующие приказы. Собственно, алгоритмы были задействованы. Полиция заняла свои позиции, местные акимы, где они были и где они смогли это сделать, пошли разговаривать с протестующими. Но все это не сработало. Слишком много накопилось недовольства.
Подобные ситуации вполне могут возникать в разных странах, причем, и восточных, и западноевропейских. В Западной Европе анархисты и молодежь с окраин могут жечь покрышки, автомобили, иногда грабят магазины. В США в прошлом году захватывали Капитолий. В Иране в прошлом году были протесты из-за экономических сложностей в нефтедобывающей провинции Хузестан. Еще ранее в этой стране были большие протесты, когда государство отказалось от политики дешевого бензина для населения. Но это не сказывается на общей ситуации.
Если абстрагироваться от разницы в организации всех тех государств, которые сталкивались с такими протестами, одни из них демократические, другие нет, тогда можно сконцентрироваться на главном. У любого государства есть монополия на насилие, другое дело, как оно им распоряжается. В Китае в 1989 году на площади Тяньаньмынь или в Мьянме после военного переворота, или в США после захвата Капитолия. У каждого государства своя логика действий в критических ситуациях, как, собственно, и в оценке того, что может считаться критическим.
Для Франции или Греции митинги со столкновениями с полицией не являются критическими. В них обычно участвует только немногие радикально настроенные люди, обычно это молодежь. Средний класс всегда консервативен и всегда поддерживает порядок. Для Китая события в 1989 году носили критический характер. В то время как митинги в Гонконге пару лет назад уже не представляли особой проблемы.
Использование государством монополии на насилие это крайняя мера. Но наличие такой возможности является его характерной особенностью и обязанностью применять в случае необходимости. Другой вопрос, что кто-то должен определить момент, когда нет другой возможности и это огромная ответственность. В 1989 году в том же Китае это решение принял ушедший ранее в отставку Дэн Сяопин в обход тогдашнего китайского руководства. И это было крайне непопулярное тогда решение.
Так вот, в Казахстане 2-4 января возник вакуум власти, что сразу сказалось на принятии решений. Улица это сразу почувствовала. В разных городах стали оказывать все более серьезное давление на власти. Но и власти, и представители закона на местах также это почувствовали.
Вот здесь приходит время конспирологии. Понятно, что мы никогда не узнаем, что именно происходило во властных кабинетах в эти тяжелые дни. Можно только догадываться. Великий англичанин Уинстон Черчилль как-то сказал, что «политика в СССР напоминает схватку бульдогов под ковром, время от времени на поверхность выбрасывают чей-то политический труп».
Вот и в Казахстане в итоге из-под политического ковра нам показали в таком незавидном качестве бывшего председателя КНБ Карима Максимова и его двух заместителей. Еще один первый заместитель Самат Абиш, племянник первого президента Нурсултана Назарбаева, сначала был уволен, потом оказалось, что нет, затем он оказался в отпуске и только 17 января он был отправлен в отставку[1].
Получается, что все руководство Комитета национальной безопасности, самой важной структуры в сфере реализации государственной монополии на насилие, оказалось, по версии властей, в какой-то мере замешанным в произошедших трагических событиях. Однако здесь имеет значение сделанный акцент на характере их виновности. Потому что одно дело, если они просто не выполнили свои функции, саботировали их, и таким образом способствовали развитию кризиса. Совсем другое дело, если они сами создали условия для возникновения кризиса.
Если исходить из заявлений представителей нынешней власти и близких к ней «говорящих головах», в которых говорилось о том, что КНБ вроде бы создавало в горах под Алматы лагеря боевиков радикального толка[2], тогда речь идет о второй версии. То есть, можно говорить практически о заговоре, у которого, между тем, пока нет понятной мотивации. Собственно, чего именно хотело добиться бывшее руководство КНБ, какие у него были планы? Это все остается за кадром.
Можно допустить, что к вечеру 4 января где-то во власти ситуация явно зашла в тупик. Протесты расширялись и охватывали все новые регионы. При этом в действиях властей не было четкости, было непонятно, что они, собственно, делают, есть ли у них какой-то план. Очень возможно, что не поступали необходимые приказы, силовики тоже не понимали, что им делать.
По сути, возник паралич системы принятия решений, особенно если допустить, что руководство КНБ либо ничего не делало, либо делало что-то не так. Возможно, что президенту Токаеву либо не поступало всей информации, либо его приказы не выполнялись. Возможно, что не хватало специальных сил полиции, подготовленных для действий против демонстрантов. Президент Токаев уже после событий говорил о том, что специальных средств и людей было недостаточно[3].
В принципе в любом случае специальных сил полиции не хватило бы с учетом того, что протесты распространялись. К сожалению, протесты стали постепенно радикализироваться. По сути, речь шла о сценарии, очень похожем на события в Кыргызстане, особенно в 2005 году, но только в гораздо большем масштабе. К тому же, события охватили слишком много регионов и как на них реагировать власти явно не имели представления.
В этой ситуации вечером 4 января президент Токаев выступил с телеобращением. Он сказал, что экономические требования протестующих будут выполнены, что призывать к нападениям на органы власти незаконно и заявил, что «власть не падет»[4]. Таким образом Токаев взял на себя ответственность за ситуацию. С учетом некоторой невнятности реакции властей и общей неопределенности ситуации это выглядело весьма решительным шагом. С позиции сегодняшнего дня, очевидно, что это был переломный момент.
Утром 5 января в отставку было отправлено правительство Казахстана. Тогда же был подписан указ о введении чрезвычайного положения в Алматинской и Мангистауской областях на период до 19 января. Но главная интрига этого дня была связана с другими решениями.
Стоит отметить назначение 5 января Мурата Нуртлеу первым заместителем председателя КНБ. Это выглядело интригующе в связи с тем, что должность первого заместителя занимал как раз Самат Абиш. До этого Нуртлеу был заместителем руководителя администрации президента Токаева и вообще является одним из наиболее доверенных ему людей. В частности, работал вместе с ним в МИДе, в Сенате, был помощником с того момента, как Токаев в марте 2019 года стал президентом. Понятно, что назначение настолько доверенного человека говорило о существующем недоверии к КНБ и предоставляемой ей информации, а также о том, что Токаев хочет взять ситуацию в этой организации под свой контроль.
Несколько позже в этот день президент Токаев заявил о том, что теперь он возглавляет Совет безопасности, председателем которого по действующему закону являлся первый президент Назарбаев. В тот же день во время заседания СБ Токаев пригласил в Казахстан войска ОДКБ. По его словам, «террористические банды являются, по сути дела, международными. Они прошли серьезную подготовку за рубежом, и их нападение на Казахстан можно рассматривать и нужно рассматривать как акт агрессии. В связи с этим, полагаясь на Договор о коллективной безопасности, я сегодня обратился к главам государств ОДКБ [с просьбой] оказать помощь Казахстану в преодолении этой террористической угрозы»[5].
До этого момента все что происходило во властных кабинетах можно было отнести к той самой «схватке бульдогов под ковром». Но очень важно, что это дело касалось наших бульдогов. Приглашение ОДКБ сразу же вывело внутренний конфликт в Казахстане на международный уровень.
Можно долго спорить о том, насколько критичной была ситуация в тот момент, когда принималось решение о приглашении войск ОДКБ. Наверняка власти будут говорить о том, что другого варианта просто не было, что ситуация вышла из-под контроля, поэтому они вынуждены были пойти на этот шаг. В этот день 5 января ситуация действительно стала критической, по крайней мере, в Алматы.
Хотя еще утром 5 января казалось, что силовики взяли под контроль центр города после протестных демонстраций накануне и ничего не предвещало предстоящего катастрофического развития событий. На той же площади около акимата города Алматы можно было наблюдать военных, им подвозили еду. В общем все выглядело относительно стабильно. Но уж точно демонстранты при всей своей решительности не могли создать серьезные проблемы военным и полицейским. Особенно после заявления президента Токаева 4 января, когда у последних появилась определенность. Теперь у них были все возможности для реализации права на использование монополии на насилие, самым главным из которых является приказ президента и главнокомандующего.
Однако во второй половине этого дня ситуация вдруг резко обострилась. Появились хорошо мотивированные группы радикально настроенных людей, которые явно не имели отношения к более либерально настроенным демонстрантам. Они напали и разгромили акимат. При этом силовики с площади либо вовсе ушли, либо не применяли силу, почему, не совсем понятно, после вечернего выступления президента Токаева они должны были получить соответствующий приказ. Но не случилось.
Падение акимата означало символическое падение власти в отдельно взятом городе. Но все-таки это событие имело именно символическое значение. Тем более, что акимат сожгли, то есть, не было речи о захвате власти. Если бы такое планировалось, то напротив акимат стали бы контролировать. Можно вспомнить события на Востоке Украины после местного евромайдана. Тогда группы нападавших захватывали местные администрации, баррикадировались в них и делали политические заявления.
После того как акимат сгорел, у силовиков были все возможности восстановить порядок, даже, если бы им пришлось использовать оружие. Потому что у любых протестующих обычно как раз не бывает оружия. Они теоретически могут его захватить в оружейных магазинах и у самих силовиков. Но последнее возможно при параличе власти и при том, что силовики сами отдают свое оружие.
При этом в оружейных магазинах есть алгоритм, предотвращающий использование захваченного оружия. Об этом представители бизнеса весьма подробно рассказали уже после произошедших событий. В заявлении Казахстанской оружейной ассоциации «Корамсак» от 12 января указывалось, что «ответственно заявляем, что подавляющее большинство оружия, особенно наиболее опасного нарезного и полуавтоматического, попало в руки преступников деактивированным, без затворов и других частей, отсутствие которых делают невозможным стрельбу из такого оружия. Даже в наиболее пострадавших магазинах затворы, хранящие отдельно от оружия и в других местах, в основном, в руки преступников не попали. Также заявляем, что в руки преступников попала весьма незначительная часть от всего оружия, имевшегося на балансе магазинов»[6].
Во-первых, при нажатии тревожной кнопки блокируются склады с оружием и боеприпасами. Во-вторых, все оружие в магазинах нельзя использовать без специальной подготовки, в них специально предусмотрено отсутствие некоторых деталей. Поэтому получается, что те 1300 стволов, которые были захвачены в 7 оружейных магазинах Алматы, не были в рабочем состоянии.
20 января 2022 года председатель ассоциации «Корамсак» Сергей Катнов опроверг ранее сделанное заявление начальника полиции Алматы Каната Таймерденова, что было захвачено именно 1347 единиц боевого оружия. «В материале об интервью начальника полиции Алматы сказано, что в оружейных магазинах преступники захватили 1347 единиц боевого оружия. Ответственно заявляем, что ни одной единицы боевого оружия преступники в магазинах не захватили, так как такого оружия - боевого - в магазинах нет и никогда не было. То оружие, которое было захвачено, в подавляющем большинстве на момент захвата было в нерабочем состоянии»[7].
5 января российское агентство ТАСС заявило, что несколько десятков протестующих захватили в Алматы здание департамента КНБ[8]. Это была особенно шокирующая информация. Характерно, что после завершения событий представители властей стали делать акцент на тех объектах, которые нападавшим захватить не удалось. Это были департамент пограничной службы в Алматы, департамент местной полиции, который две ночи штурмовали неизвестные и воинская часть под Капчагаем, о настоящем бое вокруг нее говорил сам президент Токаев.
Получается, что нападавшие имели оружие, были организованы, но не смогли занять ряд важных объектов силовых органов, хотя и предпринимали такие попытки. По сути, из имевшихся важных объектов в Алматы сообщалось о захвате акимата, алматинской резиденции президента, прокуратуры, аэропорта и департамента ДКНБ. Хотя о последнем инциденте не было особой информации.
По крайней мере в нескольких случаях – акимат и аэропорт, захват произошел из-за того, что силовики ушли со своих позиций и отказались от их защиты. Хотя после выступления Токаева 4 января они напротив должны были быть более мотивированы или, как минимум, получить соответствующие приказы. Для защиты здания аэропорта, скорее всего, достаточно было роты солдат с необходимым для решительных действий приказом.
В любом случае в Алматы с 5 января начался хаос со стрельбой и грабежами. Неизвестно, в какой степени они вызван действиями неизвестных боевиков, а в какой маргинальной частью населения, которая увидела возможности в образовавшемся вакууме власти. Вот здесь как раз и сказался фактор наличия в городе Алматы большого числа приезжих людей с окраин, которые не смогли социализироваться в городе. Среди них особенно много было молодежи, которая быстро радикализировалась. Однако, все вместе они создавали пугающий обывателя образ массы людей, которые громили город, мародерствовали, нападали на полицейских.
Понятно, что маргинальных людей было больше, чем неизвестных до сего дня боевиков. Хотя именно разгром города и два дня хаоса, собственно, и дали возможность властям утверждать, что город подвергся нападению террористов. 7 января президент Токаев заявил, что «критически важно понять, почему государство "проспало" подпольную подготовку терактов спящих ячеек боевиков. Только на Алматы напало 20 тысяч бандитов»[9].
Очевидно, что такое заявление президента во многом было связано с необходимостью оправдать решение о приглашении войск ОДКБ. Потому что если речь на самом деле идет о таком согласованном нападении целой армии вооруженных боевиков, тогда ситуация на самом деле может быть критической. Соответственно, всех тех вооруженных сил, которые находятся в Алматы и вокруг него, в такой ситуации будет недостаточно. Причем, речь идет о весьма солидных войсках. Это как минимум, десантно-штурмовая бригада в Капшагае, еще одна бригада Казбриг, это ее военные затем прочесывали улицы города в голубых касках ООН. Недалеко находится 40-ая военная база в Отаре.
Так что войск вокруг Алматы в принципе немало. Соответственно, не вполне понятно, чем в данной ситуации могли помочь 2,5 тыс. солдат из ОДКБ? Логичнее было бы уже 5 числа отдать приказ и поставить под ружье все воинские части вокруг города. Но это если речь действительно идет о таком масштабном нападении вооруженных боевиков. Если же допустить, что город в основном все-таки громили маргиналы, в то время как военные объекты атаковали сравнительно небольшие группы мотивированных боевиков, тогда местных силовиков в принципе должно было хватить для наведения порядка при надлежащей жесткости.
19 января президент Токаев, представляя нового министра оборон сказал. «Армия должна быть оплотом нашей Независимости и стоять на страже интересов государства. Во время январских событий Вооруженные силы из-за крайне неуверенного и безынициативного руководства ими не смогли с достоинством выполнить поставленные на них задачи. Министр Бектанов не проявил командирских качеств. Имея в своем распоряжении армию, которая показывала хорошие результаты в ходе командно-штабных и военных учений, мы не смогли воспользоваться ее потенциалом в критической ситуации и были вынуждены прибегнуть к помощи извне»[10].
Такое заявление отчасти отражает положение дел в трудные дни в начале января. Это тот самый тезис, что военные не выполняли приказы или делали это без должной энергии. Но в то же время это выглядит, как способ сглаживания ситуации с приглашением военных ОДКБ. Характерно также, что новым министром обороны был назначен выходец из системы МВД, ранее это назывались внутренние войска, сейчас Национальная гвардия. Понятно, что для армии это демонстрация недоверия с учетом негласной конкуренции между силовыми ведомствами.
В связи со всем вышесказанным ключевой вопрос заключается в том, кто именно были эти боевики? Понятно, что их не было 20 тыс. В конце концов эту цифру из своего Твиттера удалил даже сам президент Токаев. Собственно, дело не в том, что если бы их было так много, то операция по их нейтрализации заняла бы много времени. Даже Мосул в Ираке, в котором всегда было очень много оружия, в свое время захватывало меньше боевиков ИГИЛ.
Проблема в том, что названное количество в 20 тыс. боевиков, даже 5 тыс. или там 10 тыс. просто невозможно скрыть даже в тех самых пресловутых тайных лагерях в горах, которые вроде бы скрывало местное КНБ. Об этом 7 января заявил Ермухамед Ертысбаев в эфире Хабар-24. По его словам, «национальное предательство и заговор заключаются в том, что в течение нескольких лет, оказывается, существовали тренировочные лагеря. КНБ, который периодически обезвреживал ту или иную группу, молчал о многочисленных тренировочных лагерях, созданных в горах»[11].
В наш век интернета сложно себе представить, что какое-либо количество боевиков, тем более если они имели иностранное происхождение, могло находиться в густонаселенной местности. Если же они пришли из-за пределов Казахстана, то возникает вопрос откуда именно? Наши южные соседи отпадают, разве что из Кыргызстана мог кто-то прийти, тем более, что там легально существуют некоторые запрещенные в Казахстане религиозные организации. Но их не может быть настолько много. Естественно, не может быть речи о том, что кто-то даже теоретически мог прийти с Востока и с Севера.
Поэтому заявление о напавших на Казахстан неких силах извне явно сделано с акцентом на то, что ОДКБ в принципе теоретически может вмешиваться только в случае внешней угрозы, но не внутренней. В данном контексте стоит обратить внимание на фразу Токаева, что 20 тыс. напало только на Алматы. То есть, к их числу президент отнес также тех, кто нападал на акиматы и здания полиции в некоторых других городах Казахстана.
Конечно, с учетом того, что одновременно было высказано такое жесткое обвинение в адрес КНБ и были арестованы руководители этой организации, получается, что власти полагают, что в КНБ, как минимум, знали о неких людях, возможно, что связанных с некими радикалами, и именно эти люди попытались атаковать разные объекты в Алматы. Но опять же вопрос, имели ли эти люди местное происхождение или прибыли в Казахстан из-за его пределов? Если они были местными, то это никак не внешнее нападение. Если же они были приезжими, тогда получается, что КНБ ответственно за то, что допустило их проникновение в Казахстан и обеспечило накопление их сил до той критической массы, которая и сделала возможным такое нападение силой до 20 тыс. штыков.
Теоретически в КНБ по долгу службы должны заниматься радикалами, что, собственно, они и делали после атак религиозных экстремистов в Актобе и в Алматы в 2016 году. По крайней мере, больше новых атак не было. Но это не исключает, что какая-то часть потенциально радикально настроенных религиозных людей могла находиться в Казахстане. Пока власть была сильной и единой они вели себя тихо, но, когда возник вакуум власти, они этим воспользовались.
Но в данном случае все-таки более вероятно, что на самом деле речь идет о так называемых «титушках». Это нарицательное имя появилось в ходе событий в Украине в 2014 году. Так называли группы спортсменов и людей, связанных с криминалом, которые на Востоке Украины нападали на митинги проевропейских активистов. В принципе можно предположить, что такие титушки были и у нас в Казахстане, например, те же спортсмены или люди из криминала. В соседнем Кыргызстане такие также использовались в моменты известных кризисов.
Кроме того, в январе в мировых СМИ очень много писали о событиях в Казахстане. Характерно, что многие там утверждали, что к организованным группам нападавших якобы имел отношение Кайрат Сатыбалды[12], который когда-то работал заместителем председателя в КНБ и который известен своими религиозными взглядами, близкими к салафизму.
Так что можно допустить, что все-таки существовали группы казахстанских титушек из числа спортсменов, криминала и салафитов. При этом их соотношение могло быть самым разным. Возможно, что в их число входили также и выходцы из соседнего Кыргызстана. Если допустить, что такие группы существовали, то вполне может быть, что их задачей как раз и было дискредитировать протест, как это происходило в Украине.
Что именно произошло 5 января, мы, скорее всего, не узнаем. Возможно, что титушки вышли из-под контроля, если не допускать худших предположений. Например, те же салафиты увидели в вакууме власти новые возможности. Криминал мог также увидеть шанс пограбить, а может быть и сыграть более значимую роль. Характерно, что в декабре в Казахстан приехал криминальный авторитет Дикий Арман. Он был арестован 13 января с оружием[13]. Во время погромов он призывал их прекратить. То есть, претендовал на роль человека, которого слушают и с которым, следовательно, надо договариваться. Это особенно бросалось в глаза в связи с тем, что у нападавших и погромщиков в Алматы, по сути, не было лидеров, не было заявлений.
Но все-таки в любом случае нападавшие явно не прибыли из-за рубежа. Они были местными и это создавало и создает серьезную проблему для выработки приемлемой версии происходивших событий. Потому что именно действия нападавших в Алматы дали повод призвать на помощь войска ОДКБ. Кроме того, это дало возможность применить самые жесткие меры для наведения порядка. Если же нападения извне не было, если боевиков было немного или вдруг они были в основном из числа титушек, а большая часть погромщиков и мародеров была маргиналами с окраин, тогда вся эта история выглядит не очень презентабельно.
Поэтому власти так искали иностранцев для того, чтобы доказать внешний характер нападения на Алматы. Понятно, что происходило это все в спешке, отсюда трагикомичный инцидент с задержанием музыканта из Бишкека, которого обвинили в том, что он был нанят для участия в беспорядках. С этим же связана история о нападениях на морги и заявлением коменданта Алматы от 17 января, что якобы украли 40 тел погибших нападавших[14]. Наверное, теперь власти будут утверждать, что это был как раз почерк радикалов и тела похитили, чтобы скрыть внешний след в алматинских событиях.
В любом случае в подобных историях часто происходят исчезновения подобных боевиков. Так, в Румынии в 1989 году не могли найти тех, кто стрелял по протестующим и несколько дней вел настоящие бои в Бухаресте против армии и протестующих. В Украине до сих пор точно неизвестно, кто стрелял по сторонникам майдана. Они были, но найти их не смогли. Здесь всегда есть место для конспирологии.
Но факт остается фактом, в Алматы 5-6 января кто-то стрелял, атаковал полицейские управления, телебашню, с кем-то еще несколько дней воевали военные. При этом на тех немногих видео, которые все могли видеть, были заметны крепкие ребята с автоматами. Но при этом они явно не производили впечатления боевиков иностранного происхождения и не выглядели слишком профессиональными. После же самих событий нам больше показывают мародеров, которых с украденными вещами из алматинских магазинов задерживают в разных районах страны.
В любом случае 5 января произошли основные события. Какие бы причины не привели к вакууму власти накануне 5 числа, в этот день произошел перелом. Президент Токаев выступил весьма решительно, взял на себя ответственность за ситуацию, в том числе за заведомо непопулярные решения, например, когда протестующих приравняли к террористам. В результате, в его руках произошла концентрация власти, по поводу характера которой до указанных событий у многих были определенные сомнения. Восстановление центральной вертикали власти привело к активизации всей бюрократической машины, включая силовиков, и постепенно произошло восстановление порядка.
Тем не менее, понятно, что у всего есть своя цена. Для президента Токаева такой ценой стало даже не то, что он приказал наводить порядок жесткими мерами, по сути, не разбирая, где протестующие, где мародеры, а где террористы. Этот вопрос со временем потерял бы свою актуальность, как это произошло в Китае после событий на площади Тяньаньмынь. Особенно, если потом продемонстрировать реальные успехи в управлении страной и решении ее проблем.
Между прочим, сам Токаев в 1989 году работал в посольстве СССР в Китае, где прошел путь от первого секретаря до советника и хорошо знаком со всеми обстоятельствами произошедших событий. Однако приглашение войск ОДКБ выходит за рамки обычной внутриполитической истории отдельно взятой страны, пусть даже третьего мира, где всякое может случиться. В том числе если встанет вопрос о силовом подавлении митингов, как это было на Тяньаньмынь.
Если бы президент Токаев ограничился своим выступлением 4 января, а затем осуществил все принятые им решения по концентрации власти 5 января, но при этом не приглашал бы ОДКБ, он остался бы в истории Казахстана, как сильный политик, который проявил себя в кризисной ситуации, победил во внутренней борьбе, а победителей не судят. Но решение о вводе войск ОДКБ, какими бы соображениями оно не было бы обусловлено, вызвало весьма критическое отношение существенной части казахского общества.
Хотя, несомненно и то, что другая часть общества Казахстана, особенно средний класс Алматы, приветствовала это решение. Потому что на фоне того ужаса, который происходил в эти грозные январские дня, они готовы были поддержать любого, кто обеспечил бы наведение порядка. Однако, для многих в казахском обществе, особенно молодежи, появление войск ОДКБ выглядело как потеря суверенитета. Тем более, что фактически в основном это были российские войска.
В данной ситуации самое сложное, что у властей так и нет приемлемой аргументации, чем, собственно, была вызвана такая необходимость. Не помогает даже утверждение о том, что войск ОДКБ было мало и они охраняли стратегические объекты, тем самым освободив от этого казахстанских силовиков. 2,5 тыс. солдат это одна бригада, понятно, что это символическое число. Тем более, что охранять, к примеру, военную базу в Жетыгене, чем занимались белорусские миротворцы, вполне могли бы местные военные. Если уж группа полицейских с легким оружием две ночи отстаивала департамент полиции в Алматы, то рота аэродромной охраны в Жетыгене вполне справилась бы с этой задачей. И это справедливо для всех стратегических объектов.
Конечно, президенту Токаеву виднее, что именно происходило между 4 и 5 января. Возможно, что ситуация была действительно критической. Но вопрос в каком именно смысле критической. Одно дело если речь идет о нападении международных террористов и совсем другое дело, если проблема носит внутриполитический характер, например, в духе приведенного выше высказывания Черчилля.
Если же нападение международных террористов не удастся доказать, то получается, что речь идет о получении внешней поддержки во внутреннем противостоянии, будь оно под ковром или на улицах городов. А это уже другая история и осадок здесь в любом случае останется.
В данном случае, к сожалению, никак не помогают казахстанским властям и те заявления, которые делались в эти дни в России. Здесь есть две весьма активные группы авторов. Те из них, которые относятся к либеральной интеллигенции, весьма критически отнеслись к использованию войск ОДКБ в Казахстан. Например, некоторые из них сравнивали произошедшее с «Пражской весной» 1968 года, когда СССР ввел войска в Чехословакию[15]. Вместе с советскими частями тогда участвовали формирования из ГДР, Польши и Венгрии. Причем, немецкие части из ГДР тогда сразу же вывели, потому что стало ясно, что историческая память чехов и словаков слишком чувствительна по этому вопросу. Другие считают, что речь идет о реализации официальной Москвой проекта воссоздания СССР-2 без Украины.
Но самыми активными были авторы противоположной условно патриотической направленности. К примеру, Маргарита Симоньян писала. «Независимость, когда пара тысяч ушлепков, вооруженных камнями, прогоняют армию, захватывают аэропорты и арсеналы и за сутки превращают страну в такой бедлам, что страна вынуждена просить прямого военного вмешательства у тех самых, от кого она независима, - это очень смешная независимость»[16]. Кроме того, она сформулировала те требования, которые Россия могла бы потребовать от Казахстана в обмен на оказанную поддержку. По ее мнению, нужно «признать Крым, вернуть кириллицу, русский язык сделать вторым государственным, оставить в покое русские школы, выгнать антироссийские НКО, внятная братская политика, исключающая игры с нациками»[17].
Конечно, это частное мнение главного редактора «Russia today». Хотя это и влиятельное СМИ и один из главных российских пропагандистских ресурсов, но все-таки это не официальная точка зрения. Но можно представить какое впечатление такие утверждения произвели в Казахстане. Понятно, что это никак не облегчало положение президента Токаева, который и так сталкивался с затруднениями в объяснении необходимости приглашения ОДКБ.
Масла в огонь подлил патриарх Русской православной церкви Кирилл. 7 января на торжественном богослужении он заявил. «Все мы знаем, что на территории нашей некогда единой огромной страны сегодня происходят тяжелейшие события. Люди столкнулись в тяжелейшем гражданском конфликте, реально проливается кровь. И это совсем рядом, это на территории исторической Руси, и потому мы не можем быть безразличными к этому пролитию крови, к этим столкновениям, к этому человеческому беспорядку»[18]. Такое утверждение, как минимум, очень спорное. Одно дело, если патриарх Кирилл имел в виду территории, где находятся структуры РПЦ и совсем другое, если таким образом он называет исторической Русью территории, контролируемые прежними Российской империей и СССР. Хотя, очевидно, что он рассматривает вместе и религиозную, и государственную составляющие этого понятия.
В то же время в эти январские дни имели место и весьма маргинальные утверждения. Так, депутат российской Госдумы от Дагестана Бийсултан Хамзаев сказал, что «Центральная Азия — это русская земля! В Сети идет обсуждение возможного воссоединения Казахстана с Россией. Лично моя позиция как гражданина Российской Федерации, вне зависимости от политики и должностей. Поддерживаю проведение референдума в Казахстане о воссоединении Казахстана с исторической Родиной — Россией»[19].
Такое заявление российского депутата, пусть даже самое частное, высказанное в разгар миротворческой миссии ОДКБ, выглядело явным перебором и не только не способствовало государственным интересам Москвы, но и напрямую затрагивало репутацию президента Токаева. В этой связи заместитель председателя Государственной Думы Петр Толстой выступил с обращением. «Сожалею о заявлении моего коллеги депутата Бийсултана Хамзаева. Конечно, это только его личное мнение и ничего общего ни с позицией «Единой России», ни с позицией фракции в Государственной Думе такие предложения не имеют. А с учетом трагедии с многочисленными жертвами, по меньшей мере, неуместны и вредны»[20].
Еще один российский эксперт Юрий Солозобов предложил три сценария реакции России на ситуацию в Казахстане. Первый сценарий он называет «сирийским», он включает временное затишье, перегруппировку боевиков, новые нападения и новый вызов миротворцев. Два других сценария более масштабные. «Второй сценарий – «афганский» – прямое усиление российской группировки в Казахстане. Уже в среднесрочной перспективе это приведет к регулярным нападениям на российских военных и далее к возрождению басмаческого движения… Третий вариант – «имперский» – планомерное освоение большой территории с первоначально токсичной и даже враждебной атмосферой. Строительство укрепрайонов, баз снабжения и связи, логистических центров и модернизация аэродромов. Работа вдолгую с местным населением и региональными элитами, расчистка завалов на территории и постепенное «терраформирование» – изменение прежней недружелюбной среды в лучшую сторону. Разумеется, при постоянном силовом и технологическом доминировании. Так действовала Российская империя в Туркестане, так действовал СССР в Средней Азии, так надлежит поступать и нам, чтобы добиться устойчивого успеха»[21].
Так что, что для президента Токаева высказывания авторов из России, что либерального, что патриотического направлений, никак не способствовали предложенной им версии о причинах приглашения ОДКБ для наведения порядка в Казахстане. С учетом того, что для жителей Казахстана именно российские авторы в эти дни были главным источником информации и, что немаловажно, интерпретации происходящих событий, то можно представить произведенный эффект от приглашения ОДКБ.
Конечно, на разные группы населения это произвело разное впечатление. Если для одних коллапс системы управления на 31-ом году независимости и призыв внешних сил стал большой проблемой, если не катастрофой, то многие другие, напротив, были не против. И это закладывает совершенно иную основу для будущего развития ситуации в Казахстане. Условно, это когда одна часть общества разделяет мнение российских авторов патриотической направленности, а другая нет.
Есть еще и мнение западных авторов, которые в целом весьма критически отнеслись к происходящему в Казахстане. Вполне предсказуемо было то, что они критиковали с точки зрения либеральных подходов за чрезмерное применение силы против демонстрантов. В этой связи весьма показательна резолюция Европарламента[22].
В то же время, на государственном уровне оценки были более сдержанными. Такое отношение было связано с тем, что в последнее время для Запада в целом характерна склонность к применению real politic в международных отношениях. Здесь стоит отметить стремление администрации президента США Джо Байдена сократить степень американской вовлеченности в наиболее сложные ситуации в глобальных процессах.
Между прочим, выражением такой политики стал уход США из Афганистана в 2021 году, который приобрел характер срочной эвакуации. Но можно предположить, что такая политика американской администрации во многом стала причиной нынешнего обострения отношений США и НАТО с Россией. Очевидно, что в Москве сегодня полагают, что максимально жесткая степень постановки вопросов к США и НАТО сегодня может завтра быть основой для новых отношений с ними как раз с точки зрения real politic.
Своими действиями сегодня Россия вполне сознательно разрывает дистанцию между собой и западным миром. Понятно, что не может быть и речи об удовлетворении требований, которые Москва выдвинула НАТО. Среди них вывод войск из стран, которые вступили в НАТО после 1997 года, отказ от приема Украины и Грузии в эту организацию. Но отказ США и НАТО от этих требований для Москвы это тоже результат.
Если перейти к real politic и разорвать дистанцию с западным миром на политическом и идеологическом направлениях, тогда российские власти могут рассчитывать на повышение собственной устойчивости внутри контролируемого ими пространства. Им уже не нужно будет оглядываться на критику либерального толка. В общем поддержание малой или средней степени напряженности в отношениях с Западом позволит России уйти от конкуренции с ним в области и идеологии, и экономики.
Однако с этой точки зрения России очень важно продемонстрировать Западу свои возможности. Среди них первое место, безусловно, занимает военная составляющая. Именно это позволяет Москве разговаривать сегодня с Западом, если не с позиции силы, то, как с тем, кого стоит опасаться. Другие российские возможности связаны с ее относительно сильными позициями на Ближнем Востоке, в отношениях с Китаем, влиянием в ряде стран Латинской Америки. Собственно, везде, где Россия может, так или иначе, оппонировать США.
Понятно, что особое место среди этих возможностей занимает постсоветское пространство. По целому ряду причин Россия весьма чувствительна к тем процессам, которые здесь происходят. В первую очередь ее беспокоят вопросы безопасности. Собственно, именно это и стало причиной нынешнего обострения отношений с Западом. В России утверждают, что вступление Украины и Грузии в НАТО и размещение наступательных вооружений в странах Восточной Европы напрямую угрожает ее безопасности. Потому что страны НАТО таким образом приблизятся к границам, кроме того, сократится время подлета ракет.
Если же согласиться с высказанным выше мнением, что Россия хочет разорвать дистанцию с Западом, тогда ей нужны буферные территории. Такую роль и должны, с российской точки зрения сыграть Украина, Грузия. Здесь для Москвы важно, чтобы они не играли роль альтернативной модели развития, чтобы не стали чем-то вроде Тайваня для Китая или Южной Кореи для Северной Кореи.
Еще одна причина связана с усилением условного патриотического уклона в российской идеологии. Соответственно, с этой точки зрения все те территории, которые когда-то входили в состав России или Советского Союза, могут рассматриваться если не в качестве утерянных, то очень близко к этому статусу. Отсюда, кстати, и высказывание патриарха Кирилла о Казахстане, как части исторической Руси. Хотя идеология обычно далека от real politic, тем не менее, они часто взаимосвязаны. Первая обеспечивает вторую необходимыми для дискуссии аргументами.
Между прочим, в отношении трагических событий в Казахстане интересное мнение 10 января высказал Геворк Мирзаян. «Россия должна была вмешаться с точки зрения зоны ответственности. На идущих сейчас переговорах с Соединенными Штатами Россия требует фактически отдать ей постсоветское пространство. Понять и принять тот факт, что этот регион является зоной чуть ли не исключительных российских интересов. И как Москва может требовать этот регион себе, если она даже не способна навести там порядок?»[23].
Стоит отметить, что с точки зрения геополитики для России январские события в Казахстане произошли в весьма интересный момент. В определенной степени можно сказать, что это произошло довольно вовремя. На фоне происходящей сложной дискуссии с США и другими западными странами Москва смогла провести быструю военную операцию, поддержав власти Казахстана в трудной для них ситуации. Как минимум, теперь президент Токаев не может не быть благодарным России. Следовательно, теперь от Казахстана можно ожидать большей лояльности политике Москвы в международной политике.
К тому же, без всякого сомнения, отношения Казахстана с Западом теперь будут заметно хуже, чем они были до января 2022 года. Вся эта история с беспорядками в Казахстане не может не привести к охлаждению отношений. По крайней мере, пока там не сформулируют своего отношения к произошедшему и не поймут, как это скажется на геополитике такого стратегически важного региона, как Центральная Азия. Все-таки Казахстан до января 2022 года играл заметную роль в сложной комбинации интересов великих и региональных держав. И ключевой причиной этого была его многовекторная политика и субъектность во внешней политике.
Многие авторы на Западе вообще утверждают, что многовекторная политика Казахстана на этом, собственно, и завершилась. Некоторые критики заявляют также, что Казахстан вообще потерял часть своего суверенитета и будет теперь следовать в русле политики Москвы. Собственно, это и будет одним из тех вызовов, на которые должен будет ответить президент Токаев или не должен будет.
В этой связи показательно, что несмотря на все высказанные пожелания российских авторов патриотической направленности, ни одно из них не было реализовано, по крайней мере, пока. Собственно, и войска ОДКБ вывели очень быстро. Хотя многие утверждали, что они могут остаться в том или ином виде. Но войска быстро вывели и это понятно, потому что если казахстанские власти теперь обязаны России, то было бы логично спасти их репутацию. Очевидно, что она не могла не пострадать от решения пригласить военных ОДКБ.
Если же они ушли, тем более быстро, то эта история теоретически может со временем выглядеть, как пусть не слишком приятный, но все-таки эпизод в межгосударственных отношениях. А все остальное останется за кадром или под ковром, кому как нравится. Хотя здесь все станет понятно по мере развития ситуации и от того, какие конкретно решения будут принимать казахстанские власти. Например, если вдруг они начнут реализовывать программу, озвученную Симоньян, или действовать примерно в указанном ею направлении.
Пока условный счет можно считать 1:1. С одной стороны, министром информации и общественного согласия был назначен Аскар Умаров, который ранее был известен своими неоднозначными высказываниями. После этого назначения руководитель российской организации Россотрудничества Евгений Примаков заявил, что «не работает и не сотрудничает с русофобской дрянью». Такое высказывание весьма жесткое и навряд ли его может позволить себе не заметить любое уважающее себя государство. Разве что в наших на самом деле экстремальных условиях.
Но казахстанские власти сделали более тонкий жест. Они назначили заместителем Умарова 30-летнего Александра Данилова. Хотя он имел дело с «Радио Азаттык», филиалом финансируемой США «Радио Свободы», и учился в Московской школе политических исследований, которую финансировал Фонд Сороса. В общем-то намек понятен. Пусть Умаров что-то там сказал, а Данилов где-то там раньше работал, но теперь они два руководителя казахстанского министерства. И Россотрудничеству придется работать или с тем, или с другим, несмотря на всю свою бескомпромиссность. В данном случае власти Казахстана явно стремились несколько сгладить то негативное впечатление, которое произвело приглашение войск ОДКБ на активную часть казахского общества.
С другой стороны, президент Токаев предложил изменить параметры программы «Болашак» с тем, чтобы направлять больше студентов в российские технические вузы. Это выглядит как жест в сторону России. Но вполне предсказуемо это встретило серьезную критику. Потому что программа «Болашак» ориентировалась на лучшие международные вузы и многим показалось, что предлагается не совсем равномерная замена. Но вопрос тут, кажется, еще и в том, что в Казахстане по естественным причинам просто заканчиваются выпускники российских вузов. А наиболее образованные люди, из тех, кто в будущем будет составлять казахстанскую элиту, получали образование или в западных вузах, или в китайских, или в казахско-турецких.
В любом случае со временем картина станет более ясной. Это произойдет, когда будут приниматься более важные решения. Но, скорее всего, власти Казахстана станут избегать принятия заведомо непопулярных решений. В настоящий момент им необходимо работать над собственным имиджем. Поэтому они сконцентрируются на решении внутренних вопросов, которые волнуют общество, стремясь таким образом несколько сгладить негативный эффект от произошедших событий. Но при этом им нужно будет удержаться в рамках консервативной повестки дня. Собственно, они ее как раз и защищали в тяжелые январские дни. Соответственно, речь идет о модернизации с некоторыми поправками, которые имеют отношение к прежней власти.
Но они не могут носить слишком радикального характера. В том числе потому, что консервативная политика в целом является частью идеологии России, Беларуси и Китая. Поэтому там не могут поддерживать всего того, что может быть ассоциировано с условным либеральным или революционным подходом. В каком-то смысле консервативная повестка дня на нашем пространстве напоминает идеологию Священного союза, созданного на Венском конгрессе в 1815 году как раз с целью поддержания консервативного порядка. Между прочим, Российская империя была важным элементом этой системы. Напомним, что в 1849 году она ввела войска в Австрийскую империю для подавления венгерского восстания.
С учетом сложных отношений России и Китая с Западом их интересам не отвечают слишком радикальные перемены либерального толка в Казахстане. Но и для Казахстана более консервативный подход при всех нюансах это также возможность в эти непростые времена. Для государства важно сохранить преемственность в самом общем смысле с поправкой на уход от самых непопулярных практик прошлой власти.
В том числе потому, что политическая либерализация, к сожалению, приводит к обострению внутренних противоречий. Как отчасти продемонстрировали трагические январские события, мы скорее ближе к условному Кыргызстану 2005 года, чем к не менее условной Восточной Европе конца 1980-ых годов. С учетом того, что у нас еще есть вопрос относительно нефтедобывающего Западного Казахстана, откуда, собственно, все началось, то умеренный консерватизм не самая плохая стратегия.
В целом недовольство общества можно понять, но все-таки мы слишком далеки от западно-европейской модели самоуправления. К тому же у разных групп населения недовольство носит разный характер. Либерально настроенное городское население, казахская патриотически настроенная молодежь, недавние мигранты из села в город, разные национальные группы, представители отдельных регионов, у всех у них разные взгляды на Казахстан и его государственность. В этих условиях либерализация означает переход к более конкурентной среде. Насколько мы к этому готовы большой вопрос.
В этом смысле у президента Токаева сложная ситуация. В экономике ему предстоит решать вопрос недовольства населения низкими доходами, но точно также надо будет что-то делать с ценами на топливо и коммунальные платежи, которые сегодня заморожены. Следовательно, они либо требуют дотаций, либо реформирования, но тогда это приведет к росту цен. Вообще очень непросто оценить стоимость существующей политики ценообразования на внутреннем рынке в топливно-энергетической области.
Кроме того, решение вопроса низких доходов населения означает дополнительные расходы для государственного бюджета. С учетом того, что очень многие работают именно на государство и оно задает направление и для бизнеса. Если увеличить расходы государства, то это приведет к дальнейшему росту инфляции. Если оказать давление на бизнес по повышению расходов на заработную плату, то это сократит деловую активность в том же секторе услуг и увеличит безработицу.
Можно, конечно, пересмотреть налоговую политику. Хотя по этому поводу сделано уже много заявлений, но при консервативной политике крайне сложно получить какие-то большие деньги от давления на крупный бизнес и даже тех его представителей, к которым есть вопросы у общества.
В частности, в отношении очень непопулярного вопроса о так называемом утилизационном сборе власти явно не хотят, чтобы он был сильно снижен или вообще отменен. Главным образом потому, что это форма поддержки пусть весьма проблематичного, но все же автомобильного производства или отверточной сборки, как говорят критики. Если вообще отменить сбор, тогда это скажется на той самой сборке и на экономических показателях страны. Другой пример со стимулированием строительного сектора. Власти поддержали его, когда дали разрешение использовать пенсионные деньги на покупку жилья. Если спрос не стимулировать, тогда в строительстве также упадет активность, сократятся рабочие места и это плохо скажется на экономических показателях.
Безусловно, можно разобраться с привилегиями отдельным компаниям или с таможней на китайской границе. Это полезные меры, которые, к тому же хорошо выглядят в глазах общественности. Но это не обеспечит такого роста доходов государства, чтобы финансировать все заявленные расходы. Конечно, есть всегда весьма актуальный вопрос об отказе от плоской шкалы налогообложения на доходы населения и переход к прогрессивной, как это происходит в западных экономиках. Но это будет как раз не очень популярной мерой, приведет к росту оплаты в конвертах.
Но самые сложные шаги придется предпринимать в области внутренней политики. Президент Токаев позиционировался как сторонник либерализации сверху. Теперь у него более сложная задача. В условиях весьма жесткой вертикали власти, которую он полностью возглавил в дни январских событий, вопрос о продолжении либерализации остается открытым. С одной стороны, власти не очень популярны среди либеральной общественности из-за своих действий в январе. Точно также они весьма непопулярны среди казахской патриотически настроенной общественности.
Но, с другой стороны, проводя ограниченную либерализацию сверху, они могут захотеть попытаться изменить свой имидж. Тем более, что власти сегодня поддерживаются консервативной частью населения и национальными меньшинствами. По крайней мере, всегда более либерально настроенные жители Алматы в значительной степени на данный момент поменяли свою точку зрения. Так что президент Токаев может рассчитывать на большую часть горожан Алматы в случае проведения любых выборов.
В то же время либерализация сверху приведет к усилению противоречий между разными группами населения. Властям придется иметь дело с неизбежным усилением дискуссий между всеми ними с вероятным переходом к крайне жестким оценкам. Но главная реформа, которую продвигал президент Токаев до январских событий, была связана с выборами местных акимов. Можно предположить, что эта политика будет им продолжена, возможно даже переведена на более высокий уровень, вплоть до регионов. Но ее реализация приведет к новой реальности.
Местные власти будут больше связаны с местным населением. Само по себе это неплохо. Понятно, что на региональном уровне властям придется больше внимания уделять местным проблемам, дороги, больницы, повысится уровень их ответственности и т.д. особенно, если им повысят доходы. Однако у всего хорошего есть и обратная сторона медали, которая связана с ослаблением централизованной государственности. У многих регионов, как преимущественно казахских, так и в основном русских, есть своя повестка дня. Ее реализация на фоне обострения противоречий и роста напряженности в уровне дискуссий, особенно в области идеологии, несомненно, создаст крайне нестабильную обстановку.
Все это мы увидим в сентябре, когда планируется представить проект изменений во внутренней политике. До этого времени власти должны продемонстрировать успехи в решении общественно-экономических проблем и это не самый плохой вариант развития событий. Хотя, конечно, нынешние власти еще долго будут иметь дело с негативными впечатлениями от январских событий. Они не могли не сказаться на их репутации.
В этой связи весьма показательно, что на политической сцене стали появляться новые весьма значительные фигуры. В первую очередь это, конечно, очень заметный казахстанский политик Имангали Тасмагамбетов. Характерно, что 10 января он направил обращение в редакцию abai.kz, в котором призвал поддержать президента Токаева. В его обращении были такие слова «в каком регионе бы мы ни родились, все мы дети одной земли, одной страны!»[24]. С учетом остроты региональной проблематики такое заявление выглядит очень интересным. Тем более, если вспомнить опыт того же Кыргызстана после 2005 и 2010 годов. Тасмагамбетов очень яркий и решительный политик, который, к тому же, уроженец Западного Казахстана. Понятно, что там его всегда поддержат.
Но в любом случае появление Тасмагамбетова выглядит весьма интригующим. Характерно, что он единственный из казахстанских политиков, бывших или нынешних, выступал против перехода казахского языка на латиницу. 9 ноября 2020 года в интервью газете «Қазақ әдебиеті» он заявил. «Если говорить о латинице, то лично я отношусь с сомнением к тому, что мы часто меняем алфавит. Сейчас время гнаться за знаниями, а не выбирать буквы. Пытаясь заменить буквы, мы можем лишиться всего, что успели накопить до сего дня. Я обеспокоен тем, что мы можем дожить до дня, когда не сможем прочесть «Путь Абая», «Кровь и Пот», «Смутное время» и «Дарабоз». Повторюсь, в буквах нет ничего такого, нужно развитие мысли, ценны знания. Мы не должны отставать от цивилизации»[25].
В то же время такая позиция, несомненно, делает его вполне приемлемой фигурой для Москвы. Хотя внутри Казахстана фигура Тасмагамбетова это в принципе шанс уйти от слишком острой дискуссии с представителями Западного Казахстана. Но, конечно, это только предположение. Повторюсь, что все зависит от сентябрьских предложений президента Токаева.
В общем, январский кризис стал самым острым и тяжелым в истории Казахстана. Временный паралич государственных институтов, в том числе и силовых структур, какими бы ни были причины произошедшего, был весьма болезненным для самоощущения казахстанского общества. Его представителям теперь очень непросто отвечать на вопрос, почему институты государства в трудный момент оказались «картонными».
С либеральной точки зрения это связано с тем, что у нас с 1990-ых годов не было демократических реформ. Хотя стоит учитывать, что в таком случае тогда мы, вероятнее всего, пошли бы вовсе не по пути Польши или Эстонии, а скорее, по пути Грузии с Южной Осетией и Абхазией, Азербайджана с Карабахом, Молдавии с Приднестровьем. Поэтому в 1990-ые годы мы избежали самых острых моментов государственного строительства.
Но централизованная вертикаль власти оказалась неустойчивой в ситуации почти идеального шторма, когда слабость и неопределенность в положении бюрократии на фоне недовольства населения привели к вакууму власти. К сожалению, этот эпизод заставил многих сомневаться в эффективности всей государственной политики за последние 30 лет, что автоматически сказывается на отношении к самому опыту самостоятельного государственного строительства. Тем более на фоне разговоров о завершении периода многовекторной политики.
Тем не менее, ситуация сегодня все-таки отличается от положения дел в 1991 году и это оставляет определенную надежду на некоторую перспективу при любом возможном варианте. В любом случае колесо истории провернулось, завершился очередной исторический цикл. Теперь начинается новое время, и мы сегодня не знаем, каким оно будет. В нашей истории появилась значительная неопределенность и нам предстоит искать заново ответы на очень трудные вопросы. Это безусловный вызов и для государства, и для каждого из его жителей, дальше неизвестность. Но в масштабах истории это всего лишь маленький эпизод, в этом смысле история продолжается.
[1] https://kapital.kz/naznacheniya/102017/samat-abish-osvobozhden-ot-dolzhnosti.html
[2] https://inbusiness.kz/ru/news/pochemu-kazahstanskij-knb-prospal-20-tysyach-boevikov
[3] https://kapital.kz/gosudarstvo/101813/porucheno-reformirovat-pravookhranitel-nuyu-sistemu.html
[4] https://informburo.kz/novosti/tokaev-vystupil-s-zayavleniem
[5] https://akorda.kz/ru/kasym- zhomart-tokaev-provel-zasedanie -soveta-bezopasnosti-605452
[6] https://koramsak.kz/press-reliz-kazaxstanskoj-oruzhejnoj-associacii-koramsak-po-povodu-sobytij-4-8-yanvarya-2022-goda/
[7]https://www.kt.kz/rus/society/glava_oruzheynoy_assotsiatsii_oproverg_slova_taymerdenova_o_1377928073.html
[8] https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/13358757
[9] https://akorda.kz/ru/obrashchenie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-k-narodu-kazahstana-70412
[10] https://www.akorda.kz/ru/prezident-kasym-zhomart-tokaev-predstavil-novogo-ministra-oborony-1902634
[11] https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/13371535
[12] https://www.aljazeera.com/news/2022/1/12/kazakhstan-violence-has-eased-but-life-not-yet-back-to-normal
[13] https://tengrinews.kz/crime/dikogo-armana-arestovali-na-dva-mesyatsa-458860/
[14] https://vlast.kz/novosti/48241-41-telo-pohitili-iz-morgov-almaty-glava-departamenta-policii.html
[15] https://twitter.com/aavst/status/1479081714634956805
[16] https://t.me/margaritasimonyan/9828https://t.me/margaritasimonyan/9828
[17] https://t.me/margaritasimonyan/9827
[18] http://www.patriarchia.ru/db/text/5880118.html
[19] https://www.facebook.com/sultan.hamzaev/posts/10161620154619832
[20] https://t.me/petr_tolstoy/1214
[21] https://www.ng.ru/cis/2022-01-24/1_8353_kazakhstan.html
[22] https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/RC-9-2022-0065_EN.pdf
[23] https://snob.ru/profile/31996/blog/1004785/
[24] https://abai.kz/post/145334
[25] https://qazaqadebieti.kz/26918/iman-ali-tasma-ambetov-lihan-b-kejhanny-lt-a-yzmet-etu-bilimnen-emes-minezden-degen-ly-s-zi-ltty-ran-a-ajnaluy-kerek