В этом сентябре произошло сразу несколько знаковых событий, которые могут самым серьезным образом изменить ситуацию с безопасностью во всегда взрывоопасном регионе Ближнего Востока, а также соседнем с ним Афганистане. Самым важным, конечно, стало нанесение 14 сентября удара по нефтеперерабатывающему заводу в Саудовской Аравии. Завод в Абкайке готовил нефть к отправке на экспорт. Удар по заводу привел к потере для мирового нефтяного рынка поставок почти 5 млн. баррелей нефти в сутки и пока неясно, когда саудиты восстановят производство.
Ответственность за удар взяло на себя движение хуситов из Йемена. В то же время власти Саудовской Аравии и США считают, что за ударом стоит Иран, в связи с чем возможно нанесение ответного удара. Тегеран обвинения отвергает, его представители заявляют, что готовы к большой войне. Ситуация постепенно накаляется. США уже отправляют дополнительные войска на Ближний Восток.
Другое не менее важное событие было связано с внезапным отказом американского президента Дональда Трампа от переговоров с движением «Талибан».
8 сентября Трамп заявил, что отменяет ранее запланированную секретную встречу с афганскими талибами и президентом Афганистана Ашрафом Гани в резиденции Кэмп-Дэвид. Непосредственным поводом к отмене этой встречи стал взрыв около посольства США в Кабуле 5 сентября, во время которого погибло 12 человек, из них один американец. 9 сентября Трамп сказал журналистам, что «переговоры мертвы».
11 сентября на церемонии в память о жертвах событий 11 сентября 2001 года он заявил, что «У нас были запланированы мирные переговоры несколько дней назад. Я отменил их, когда узнал, что они убили замечательного американского солдата из Пуэрто-Рико и еще 11 ни в чем не повинных людей. Они думали, что используют эти атаки для того, чтобы продемонстрировать силу, на самом же деле они показали свою полнейшую слабость. За последние четыре дня мы сильнее наносим удары по нашим врагам, чем когда-либо прежде, и мы продолжим это делать. И если вдруг они вернутся на территорию нашей страны, мы применим такую силу, какую США никогда еще раньше не задействовали, и я даже не говорю о ядерном оружии. С ними случится такое, чего они никогда не видели».
Интригу к происходящим событиям добавила неожиданная отставка помощника президента США по национальной безопасности Джона Болтона. Об этом Трамп заявил 10 сентября в своем Твиттере. Очевидно, что два этих события связаны друг с другом. Помощник по национальной безопасности, естественно, имеет самое прямое отношение, в том числе и к афганскому направлению американской политики.
В нынешней американской администрации Болтон считался сторонником жесткой линии. Именно его называют ответственным за ужесточение американской политики в отношении Венесуэлы, Ирана, Северной Кореи. Болтон поддерживал идею максимально жестких мер, включая военные действия.
Собственно, и сам Трамп постоянно декларировал свою приверженность жесткой политике. Его риторика в отношении тех же Ирана, Венесуэлы, Северной Кореи всегда была радикальной, а действия выглядели максимально решительными. Например, тот же выход США из ядерной сделки по Ирану был проведен без учета мнений своих европейских союзников. И само по себе это решение, несомненно, вело к радикализации ситуации.
Понятно, что в условиях новых американских санкций Иран откажется от сделки, что сейчас поэтапно и происходит. Скорее всего он снова приступит к обогащению урана, а значит, рано или поздно придет и к ядерному оружию. Тогда возникает вопрос, в чем смысл громкого выхода США из сделки с Ираном? Потому что, если учитывать фактор присутствия Болтона в американской администрации и занимаемую им позицию, то в итоге все может закончиться, в том числе и войной против Ирана.
Казалось бы, в чем тогда разница между Трампом и Болтоном. Оба сторонники жесткой линии и готовы к самым решительным действиям. Так что были все основания полагать, что они вполне могут действовать в унисон. Тогда зачем Трамп уволил Болтона и почему он вышел из уже подготовленного соглашения с талибами?
Тем более, что решение отказаться в последний момент от переговоров с Талибан, скорее всего, вполне устраивало Болтона. Можно даже предположить, что именно он и сыграл большую роль в срыве этих переговоров. Возможно, конечно, что Трамп как раз и был очень недоволен, что Болтон сорвал договоренности с талибами, на которые Трамп делал большую ставку.
Даже выбор места, как, впрочем, и времени для встречи с талибами и президентом Афганистана Ашрафом Гани были не случайны. Резиденция в Кэмп-Дэвиде вошла в историю подписанием соглашения между Израилем и Египтом в 1978 году. В то время как дата 11 сентября, естественно, всегда будет иметь важное символическое значение для американцев.
Поэтому проведение встречи с талибами и президентом Афганистана в Кэмп-Дэвиде должно было дать возможность Трампу выступить с победной речью на памятном мероприятии, посвященном 11 сентября. Здесь он мог заявить, что вот никто не мог завершить войну в Афганистане, а я смог, потому что моя стратегия внешней политики самая успешная и самая лучшая и т.д.
В такой ситуации должно было произойти что-то экстраординарное, что могло заставить Трампа изменить позицию, да еще и уволить Болтона. Причем в его выступлении 11 сентября можно было заметить, что он оказался в достаточно непростом положении. Это когда он сказал, что якобы американская армия четыре дня наносит какие-то особенно сильные удары по талибам и что, если они вернутся на территорию США, то получат ответ такой силы, какой еще никто не видел.
Очевидно, что на таких мероприятиях должны произноситься подобные бравурные слова. Но на фоне отказа от переговоров с талибами это выглядело достаточно двусмысленно. Получается, что возвращение американских солдат из Афганистана, на чем делал акцент Трамп во время своей избирательной кампании, снова откладывается.
Поэтому Трампу, судя по всему, надо было как-то сгладить негативный эффект от произошедших событий. Отсюда в его речи появились тезисы, которые очень сильно напоминают некий экспромт. Это «сильные удары», которых тем более не было и «намерение ударить еще сильнее, если талибы вдруг вернутся в США».
Трамп явно хотел подчеркнуть, что он решительный политик, способный к жестким мерам. Это было для него важно. Потому что и сами переговоры с талибами, и тайная встреча в Кэмп-Дэвиде, и отставка Болтона, напротив, должны были вызвать недоумение именно у сторонников жесткой линии.
Для последних важен не только сам процесс переговоров и прочих шагов. Для них имеет значение именно финальная готовность к жестким мерам. То есть, если сбили иранцы американский беспилотник, то надо ответить и так далее. Кроме того, американские стратеги правого толка следуют стратегической линии, которая состоит из многих составляющих.
Несомненно, что в целом Трамп для этой категории американских политиков является достаточно удобной фигурой. Он готов идти на такие шаги, на которые не шел ни один из прежних президентов США. Например, он признал Иерусалим столицей Израиля и это вызвало очень умеренную критику со стороны ведущих арабских стран. Потому что эти страны опасаются Ирана и рассчитывают, что США сделают за них «грязную работу».
Трамп надавил на Китай, на Мексику, на Европу, вышел из ряда соглашений, в том числе с тем же Ираном. Все это очень жесткие меры и ему за это явно аплодируют в консервативной части американского истеблишмента. Трамп в принципе выступает как таран, не очень компетентный, тщеславный, но все же таран и этим он очень удобен.
Тем более, что Трамп нуждается в определении целей и минимальной аргументации для применения своего напора, а для этого ему нужны матерые политики, вроде Болтона, которые в курсе общей американской стратегии, о которой Трамп имеет самое общее представление.
То есть, вся риторика Трампа не отменяет необходимости следования им в политике США некоей общей стратегии. Но это же обстоятельство формирует зависимость Трампа от профессиональных политиков, таких как Болтон. Потому что они не хотят быть просто «подносчиками снарядов» для реализации амбиций своего президента. Они хотят, чтобы он зарабатывал свои популистские очки в Твиттере, раз уж это неизбежно, в рамках решения общей задачи, а не за счет интересов стратегии США, как они ее понимают.
По сути, Трамп хочет использовать политиков, а они хотят, чтобы он реализовывал их цели и задачи. Поэтому Трамп так часто меняет людей в своей команде, потому что они работают, в том числе ради некоей идеи, а Трамп работает только ради себя.
Собственно, в этом нет, наверное, ничего особенного, тем более если Трамп обеспечивает результат. Это должно вполне устраивать тех же консервативных политиков из республиканской партии. Не слишком грамотный президент становится невольным заложником своего окружения. В принципе часто бывает так, что «короля играет свита».
Но Трамп совсем не такой. Да, он не очень грамотный, но он не хочет быть заложником других людей. Трамп индивидуалист в самом общем понимании этого слова. Ему, безусловно, нужны победы, но он хотел бы избежать тяжелых и возможно непопулярных решений, тем более, которые ему навязываются другими людьми.
К примеру, он вышел из ядерного соглашения с Ираном, ввел санкции против этой страны, фактически лишив ее нефтяного экспорта, признал Иерусалим столицей Израиля. Очевидно, что все эти шаги куда-то ведут. В данном случае к конфронтации. Потому что нельзя загнать опасного хищника, например, тигра, в угол и не ожидать, что он в ответ не контратакует.
Все те советники Трампа, которые стояли за этим решением, вполне отдавали себе отчет в будущем развитии ситуации. Но сам Трамп, похоже, не очень осознавал, что могут означать его решения и для Ближнего Востока, и для самих США.
Для него в первую очередь важны тактические соображения. В частности, провозглашение Иерусалима столицей Израиля предоставило возможность сделать некий жест в сторону влиятельного еврейского сообщества США. Традиционно оно поддерживает демократов, но на последних выборах многие из них поддержали Трампа. Наверняка он думал и о предстоящих президентских выборах, где ему также не помешает поддержка.
Но маловероятно, что он серьезно рассматривал возможность того, что это приведет к такому росту напряженности, что может стать началом войны. Трамп неустанно ищет возможности встретиться лично с тем или иным политиком, даже самым одиозным, вроде северокорейского лидера Ким Чен Ына. Это такая логика индивидуально сильного бизнесмена. Вместо долгой командной игры с проработкой деталей сделки, оценки условий, выработки предложений, учета позиции контрагента, решить все вопросы на личной встрече. Трамп вполне может разделять известную мысль о том, что, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.
Поэтому он заранее усиливает переговорную позицию, например, делает решительные шаги или заявления, а потом на личной встрече хочет добиться выгодного для себя соглашения. Но в политике такая схема не очень работает. Никто из руководителей государств, в том числе тот же Ким Чэн Ын, не может поступиться своими интересами. Они готовы торговаться, но хотели бы использовать импульсивного Трампа, но не сдавать ему свои позиции. Кроме того, любое импульсивное решение, даже если оно будет принято на подобном саммите, потом неизбежно утонет в бюрократии и согласованиях позиций сторон.
Поэтому желание Трампа добиться быстрого успеха своего рода кавалерийской атакой практически нереализуемо. Скорее это все больше воспринимается, как некий блеф человека, который через полтора года может покинуть пост президента. Но ведь санкции и прочие действия в отношении того же Ирана, они-то вполне реальны.
То есть, тот же Иран фактически загнали в угол и что дальше? У Болтона было одно понимание ситуации, у Трампа другое. Нынешний американский президент думает о будущих выборах, а новая война на Ближнем Востоке против хорошо вооруженного и мотивированного противника может потребовать слишком больших усилий и привести к большим проблемам во всем регионе. Зачем Трампу так рисковать. Поэтому он и отказался бомбить иранские объекты после того, как иранцы сбили беспилотник. До этого кто-то атаковал танкеры в Персидском заливе, в США утверждали, что это были иранцы. И там не было никаких ответных действий.
Очевидно, что Болтону и части республиканского истеблишмента это не могло понравиться. Потому что Иран мог посчитать это слабостью. В политике на Востоке это вообще очень тонкая грань, когда и кто считает кого-то слабым. Такая ситуация провоцирует еще раз попробовать на прочность, а потом еще раз.
Собственно, удар по саудовскому нефтеперерабатывающему заводу в Абкайке вполне может расцениваться, как очередная проба на прочность. Если, конечно, за этим стояли иранцы, о чем сегодня говорят не только в США и Саудовской Аравии, такой позиции придерживаются еще и Великобритания, Германия и Франция.
Очень показательно, что Трамп уволил Болтона 10 сентября, а удар по Абкайку нанесли уже 14 сентября. Это как раз похоже на проверку на прочность. В очередной раз Трамп оказался в сложной ситуации. Он, конечно, отреагировал должным образом, отправил дополнительную группу военных на Ближний Восток. В целом, американцы, наверняка сейчас проводят работу над ошибками. Как вообще беспилотники и крылатые ракеты смогли пройти над системой ПВО Саудовской Аравии, которая состоит из американских зенитных комплексов «Патриот»?
Если придерживаться версии о том, что удар был нанесен непосредственно иранцами и возможно что с территории Ирана, тогда ситуация для имиджа США еще хуже. Потому что в Персидском заливе находятся американские корабли с системой «Иджис», призванной контролировать все воздушное пространство. Причем, их там как минимум три. Кроме того, есть еще базы в Бахрейне, Катаре, ОАЭ, Кувейте. У американцев и саудитов в регионе немало самолетов ДРЛО (дальнего радиолокационного обнаружения).
В этой ситуации возникает самый главный вопрос. Если это действительно были иранцы, то получается, что американские базы и корабли в регионе очень уязвимы против нападения со стороны Ирана. Соответственно, вероятность нанесения какого-то удара по Ирану становится еще более затруднительной и потребует от американского руководства, то есть Трампа, еще большей решительности. В чем нет особой уверенности. Потому что Иран неизбежно ответит и начнется большая региональная война. Может ли на это пойти Трамп, пока вызывает вопросы.
Но если реакции не будет, то Иран может продолжить испытывать своих противников на прочность. Иранские представители уже говорили, что если они не смогут продавать нефть, то и никто не сможет. Тогда, получается, что США придется отступать, может быть даже снимать санкции. Иранцы дают понять, что готовы договариваться именно на этих условиях. Тогда вообще надо уходить из региона Ближнего Востока.
В принципе Трамп об этом говорил во время избирательной кампании. Однако это означает отказ от стратегических приоритетов США, которые они разрабатывали многие десятилетия. По крайней мере, часть американского истеблишмента с этим явно не согласна. В этой связи возможно, что уход Болтона это своего рода последний звонок Трампу со стороны консервативного американского истеблишмента.
То есть, они оставили Трампа фактически наедине со всеми сложными проблемами на Ближнем Востоке и в Афганистане. И именно это могло вызвать такую реакцию американского президента, которую он продемонстрировал 11 сентября, когда говорил о том, что «если они вернутся, то мы нанесем такой удар». Все выглядело так, что он как бы перед кем-то оправдывается и говорит, что он может быть жестким, что он на самом деле очень решительный и тому подобное.
В какой-то мере это может объяснить, почему в США поднялся такой шум из-за разговора Трампа с Зеленским, который в итоге привел к заявлению спикера конгресса США Нэнси Пилоси о начале процесса импичмента. В этом разговоре Трамп обратил внимание украинского президента на сына Джо Байдена, основного кандидата на предстоящих выборах от демократической партии. Тот работал в украинской компании, а Байден вроде настоял на увольнении генпрокурора Украины, которая расследовала дело этой компании. Разговор произошел 25 июля, но стал известен в сентябре, когда некий разведчик слил в СМИ информацию о содержании разговора.
Возможно, что этот как раз колокол, который звонит по Трампу. Хотя понятно, что импичмент Трампа маловероятен. В контролируемом республиканцами сенате никогда не удастся собрать две трети голосов сенаторов. Да и в конгрессе далеко не все демократы готовы поддержать решение начать импичмент.
Но благодаря импичменту демократы могут несколько месяцев троллить Трампа, разбирая его деятельность по деталям. Накануне выборов это может иметь значение. В то же время это может быть выгодно и республиканской элите. Конечно, не в том плане, что они могли бы поддержать импичмент. Это невозможно в ситуации, когда больше 90% республиканцев одобряют деятельность Трампа.
Скорее в обстановке импичмента и давления со стороны демократов для Трампа очень важна поддержка республиканской элиты и Трамп должен будет учитывать ее мнение. В свою очередь в обмен они могут потребовать от Трампа принятия тех или иных решений.
В начале сентября Трамп наверняка уже считал, что сделка с талибами у него в кармане. Он сможет вывести часть войск и потом на публику объявить о завершении войны в Афганистане. Тем самым продемонстрирует, какой он эффективный президент, по крайней мере, эффективнее своего предшественника Барака Обамы.
Главное для Трампа в данной ситуации было, чтобы это не выглядело как поражение и бегство американцев из Афганистана. Поэтому представитель США на переговорах с талибами Залмай Халилзад приложил максимум усилий, чтобы талибы согласились не требовать полного вывода американских войск в короткие сроки.
Взрыв в Кабуле 5 сентября, конечно, стал неприятным сюрпризом. Но все же его было недостаточно для отмены переговоров. Хотя тот факт, что талибы взяли ответственность за теракт, создавал неблагоприятный фон для встречи в Кэмп-Дэвиде. Но если бы было сильное желание, всегда можно было бы сказать, что это экстремисты, которые хотят сорвать переговоры.
Но все же более вероятно, что кто-то, тот же Болтон, мог обрисовать Трампу или собранию высокопоставленных чиновников Белого дома всю сложность сложившейся ситуации. Может быть были предоставлены некие данные по Талибану, показаны риски для с таким трудом собранной коалиции разных афганских группировок в Кабуле. Кроме того, делался акцент на предстоящих 28 сентября президентских выборах в Афганистане, о том, что они теряют свою легитимность в случае подписания соглашения. Наверняка поднимался вопрос об Иране в свете общей политики на Ближнем Востоке, отдельно говорили о Пакистане и его влиянии на талибов.
Возможно, что представленные документы или аргументы были настолько убедительны, что Трамп в итоге был вынужден отказаться от идеи соглашения с Талибан. Но как раз этого он Болтону и не простил. По сути, кроме Болтона, просто некому в Белом доме было разговаривать с Трампом в таком формате.
Очень характерно высказывание президента Афганистана Ашрафа Гани, который после срыва саммита в Кэмп-Дэвиде заявил: «мир с группировкой, продолжающей убивать невинных граждан, просто лишен смысла». Очевидно, что афганские власти были не в восторге от перспективы подписания договоренностей между США и талибами. Потому что они, по сути, оказывались выведены за скобки уравнения.
Однако именно на стороне правительства Афганистана сегодня больше всего разных афганских военно-политических группировок. Для них, особенно из числа тех, кто был в Северном антиталибском альянсе, договоренности с талибами неприемлемы или, по крайней мере, представляют слишком большой риск.
Даже среди афганских пуштунов много тех, кто полагает, что Талибан чересчур тесно связан с Пакистаном, а его основная социальная база по прежнему находится на пакистанской территории в сотнях медресе, находящихся под патронажем пакистанской религиозной партии Джамиат-и улема-и ислами.
В этой связи весьма показательно, что после срыва переговоров США с талибами премьер-министр Пакистана Имран Хан заявил, что самой большой ошибкой его страны была поддержка США во время их кампании против Талибан после 2001 года. Косвенно это заявление демонстрирует явное разочарование пакистанской стороны в происходящих событиях. Тем более, что Имран Хан считается близким к пакистанской армии, а именно ее представители долгое время определяли политику в отношении Афганистана, в том числе и в отношении Талибана.
Это очень серьезный выпад со стороны Пакистана в адрес США. Раньше в Исламабаде такого себе не позволяли. Собственно именно при Трампе это стало возможным. Пакистанцы, таким образом, также испытывают США на прочность.
В общем ситуация становится все более неопределенной. И теперь главные решения зависят напрямую от Трампа, который гораздо меньше связан с долгосрочными целями американской политики на Ближнем Востоке и в Афганистане. Его сегодня волнуют другие проблемы. Причем, предстоящие выборы для него важнее, чем импичмент. Здесь же все непредсказуемо.
Трамп способен на любой шаг. Он может и продолжать избегать сложных ситуаций, но в состоянии также сделать решительный шаг, особенно если ему покажется, что это может помочь на выборах. Маленькая победоносная война всегда считалась средством улучшения внутриполитических позиций из-за роста патриотических настроений. Просто в случае с Ближним Востоком война явно не будет маленькой и вопрос, будет ли она считаться победоносной.