В последние месяцы практически все мировые правительства сильно озабочены проблемой распространения новой коронавирусной инфекции. Это неудивительно, так как здесь на первый план выходит вопрос общественного здравоохранения, а в более широком смысле и безопасности населения. На этом фоне многие государства начали прибегать к весьма жестким методам борьбы с эпидемией. Одним из главных инструментов стало введение в той или иной форме карантина. Правда, в зависимости от страны уровень ограничений заметно отличался. В той же Швеции с самого начала действует более мягкий режим изоляции, тогда как в Италии и Испании власти выбрали весьма строгие запретительные меры. Тем не менее, несмотря на разные подходы, фактически везде наблюдается одна общая тенденция – серьезное падение экономической активности. Резкое снижение потребительского спроса, а также временная приостановка работы большинства промышленных предприятий закономерно приводят к существенному замедлению темпов развития.
Таким образом, на сегодняшний день именно начавшаяся глобальная рецессия представляется одним из главных негативных последствий эпидемии коронавируса. При этом с каждым разом прогнозы различных международных организаций и экспертов касательно экономических перспектив становятся все более пессимистичными. В частности, согласно последним оценкам рейтингового агентства Fitch, в 2020 году мировой ВВП сократится на целых 4,6%, что является самым глубоким спадом со времен Второй мировой войны. В данном контексте экономики США и Еврозоны могут уменьшиться на 5,6% и 8,2% соответственно. Возвращение к предкризисным показателям ВВП на этих двух территориях ожидается только после 2021 года. В свою очередь китайская экономика в этом году предположительно вырастет лишь на 0,7%. Что касается развивающихся регионов в целом, то в агентстве здесь предрекают первое с восьмидесятых годов прошлого века падение объемов валового внутреннего продукта. К этой группе стран относится и Казахстан, который по прогнозам также столкнется с отрицательным ростом.
Так, в своем новом докладе Всемирный банк предполагает экономическую рецессию в республике на уровне 0,8%. Между тем в этом отношении в МВФ настроены более негативно. По оценкам данной организации падение казахстанского ВВП в этом году составит 2,5%. В принципе в условиях карантина такое развитие событий видится вполне логичным. Но здесь присутствует еще один дополнительный фактор в виде обвала нефтяных цен. Как и другие нефтедобывающие государства, Казахстан в настоящий момент находится под двойным давлением.
Объективно говоря, в настоящий момент именно ситуация вокруг нефтяных котировок является наиболее приоритетной в вопросе прогнозирования экономической обстановки в РК. Главным образом это объясняется относительно высокой долей нефтяного сектора в государственных доходах. В 2019 году почти 60 процентов всего экспорта республики состоял из указанного товара. Тем временем по разным расчетам нефтяные поступления формируют не менее половины республиканского бюджета.
Между прочим, тот же Всемирный банк в этом году ожидает среднюю стоимость нефти на уровне $35, тогда как в прошлом году данное значение равнялось $61. Подобное потенциальное обрушение цен не может не сказаться на ситуации в Казахстане. Но здесь главный нюанс состоит в том, что очень часто прогнозы не совпадают с реальными показателями. Таким образом, в случае установления более высоких или низких котировок на черное золото, оценки по динамике казахстанской экономики с большой вероятностью будут пересматриваться. В данном контексте важно выяснить перспективы нефтяной отрасли на ближайшее будущее, особенно с учетом недавней нефтяной войны, закончившейся заключением перемирия между основными игроками. При этом даже после подписания нового соглашения о скоординированном снижении добычи в рамках ОПЕК+ на рынке сохраняется определенная волатильность. Несмотря на некоторое восстановление цен, есть риски обратного падения нефти ниже 30 долларов за баррель.
Прежде всего важно подчеркнуть, на сегодняшний день ценообразование на черное золото во многом складывается за счет баланса спроса и предложения. Это отличается от ситуации в газовой сфере, где распространена практика заключения контрактных цен. Тем самым, при любых изменениях внешней конъюнктуры нефтяной рынок моментально реагирует в виде колебаний цен, которые в зависимости от обстановки иногда бывают довольно значительными. Подобная картина как раз сложилась в марте этого года, когда участники ОПЕК+ не смогли прийти к консенсусу по поводу продления соглашения. В итоге нефтяные котировки, которые на тот момент и так находились под давлением из-за кризиса с коронавирусом, начали стремительно падать. На этом фоне основным нефтепроизводящим странам спустя некоторое время пришлось возобновить переговоры по согласованному сокращению добычи. В конечном счете, в начале апреля было анонсировано решение о коллективном снижении уровня извлекаемой нефти. Так, с мая месяца добыча должна уменьшиться на 9,7 миллионов баррелей в день, а с июля это значение уже составит 7,7 млн., и дальше с января следующего года и до апреля 2022 года сокращение будет на уровне 5,8 млн. баррелей в сутки. Учитывая, что в прошлом году общий ежедневный спрос на черное золото был в среднем 100 млн. баррелей, указанные объемы сокращения действительно являются значительными. Теперь в ближайшей перспективе от реализации данной сделки будет зависеть очень многое с точки зрения стабилизации цен на нефть.
Но самой интересной деталью во всей этой истории видится тот факт, что при изначальном продлении действия условий ОПЕК+, возможно, падение стоимости сырья не было бы таким ощутимым. Напомним, в один момент цены на определенные марки нефти, в том числе на американский WTI и на российский Urals стали отрицательными. В связи с этим выдвигались разные конспирологические версии касательно причин развала нефтяного пакта. Главным образом высказывалось мнение об искусственном создании кризиса на рынке. Следовательно, возникает ряд вопросов, "кому это было выгодно, какие цели преследовались и кто вышел победителем из ситуации?".
Как известно, еще в самом начале марта Саудовская Аравия предлагала общими усилиями сократить производство в рамках ОПЕК+ дополнительно на 1,5 миллиона баррелей в день. Надо сказать, в условиях падения спроса на сырье в связи с эпидемией коронавируса, такая рекомендация выглядела вполне разумной. Однако Россия категорически отказалась от данной идеи и настояла на сохранении нынешнего уровня производства. В итоге это и привело к разрыву сделки, после чего Эр-Рияд инициировал ценовую войну. Саудовское правительство решило резко увеличить добычу и заполонить рынки дешевой нефтью, часто продавая свой товар с большим дисконтом. В этом отношении ключевой задачей представлялось выдавливание конкурентов, соответственно, увеличение своей доли на рынке. Данная стратегия по большому счету преподносилась в качестве ответной реакции против России. Что важно, со своей стороны Москва обвинила именно властей королевства в возникшем кризисе. Так или иначе, принимая во внимание большую роль нефтяных поступлений в их доходах, в итоге обе страны понесли значительные потери. Например, в России на этот год в бюджет заложена цена на нефть в 42,4 долларов. В свою очередь в Саудовской Аравии, где с 2014 года ежегодно наблюдается фискальный дефицит, для сбалансирования соотношения государственных доходов и расходов требуется стоимость сырья в $83.
Но, тем не менее, на данный момент наиболее проигравшей стороной конфликта видится американская нефтяная промышленность, а именно сектор сланцевой добычи. По некоторым данным точка безубыточности большинства производителей сланцевой нефти в США находится на отметке 40 долларов и выше. Обстановка усложняется высокой закредитованностью отрасли. Следовательно, в перспективе многие частные предприятия сланцевой сферы могут закрыться. За последние недели ряд относительно крупных нефтяных компаний уже обратились за защитой от банкротства. Главным образом этот факт и стал поводом для размышлений о присутствии некоей совместной игры между Эр-Риядом и Москвой против американского сланца. Надо признать, такие разговоры имеют под собой все основания.
Собственно говоря, начавшееся действовать с начала 2017 года соглашение ОПЕК+, во многом являлось вынужденным шагом для ее участников. Болезненное решение об ограничении уровня добычи было продиктовано стремлением сбалансировать рынок, который на тот момент характеризовался переизбытком производства. Тогда подобная обстановка прежде всего сложилась как раз вследствие резкого роста сланцевой промышленности в США и в других странах. В целом технология производства нефти с помощью гидравлического разрыва пласта известна еще с прошлого века. Но до определенного периода такой способ добычи во многом оставался экономически нерентабельной в связи с его дороговизной. Но ситуация кардинально изменилась за последнее десятилетие. Установление высоких цен на нефть в конце двухтысячных годов сделало сланцевый бизнес вполне прибыльной. В итоге в США за период с 2007 по 2014 года производство сланцевой нефти выросло с 0,4 млн. до 4 млн. баррелей в сутки. В прошлом году данная цифра достигла уже 8 миллионов. На этом фоне Америка стала лидером по объемам извлекаемой нефти. Если в 2014 году страна в целом добывала 8,8 миллионов баррелей, то в прошлом году данное значение выросло до 12,2 миллионов. Более того, в феврале нынешнего года производство перевалило за 13 млн.
В результате за этот период США значительно увеличили свою долю на нефтяном рынке. Показательно, что осенью прошлого года страна впервые за долгое время стала чистым нетто-экспортером нефти. При сохранении комфортных цен на сырье указанная тенденция имела все предпосылки к продолжению. Естественно, такое положение дел не могло устраивать других игроков, в том числе Саудовскую Аравию и Россию, которые вследствие соглашения ОПЕК+ в некотором смысле были скованы в действиях. Таким образом, намеренный отказ от ограничений по добыче должен был стать свидетельством об их желании повлиять на стремительно развивающуюся ситуацию внутри отрасли. Тем более что в недавнем прошлом саудовцы уже делали попытку разрушить американскую нефтяную промышленность. В 2014-2016 годах в ответ на сланцевый бум власти монархии применяли тактику удержания низких цен на длительное время. Тем не менее, в конечном счете эта стратегия в целом не оправдала себя и королевству пришлось заключать договор с другими производителями о коллективном сокращении добычи.
Не исключено, что и на этот раз правительство Саудовской Аравии решило вновь прибегнуть к такой политике, чтоб приостановить рост сланцевой нефти. Возможно, в данном контексте главной целью было заставить американцев и другие крупные нефтедобывающие государства сесть за стол переговоров и присоединиться к соглашению ОПЕК+, следовательно, разделить между всеми игроками бремя снижения производства черного золота. Но в этом случае есть одна большая загвоздка. Эр-Рияду крайне невыгодно портить отношения с нынешней американской администрацией.
При президентстве Обамы связи между двумя государствами были несколько напряженными. Основным камнем преткновения выступала политика Вашингтона касательно Ирана. Так называемая ядерная сделка, позволившая выйти Тегерану из экономической изоляции, привела к определенному усилению иранского режима. С учетом геополитической обстановки в регионе Ближнего Востока, такое развитие событий воспринималось Саудовской Аравией как угроза ее национальной безопасности. В свою очередь Трамп относительно Ирана с самого начала стал проводить весьма жесткую линию. В том числе он обратно вернул все санкции против Тегерана. Значимость данного фактора объективно перевешивает выгоду от кризиса в американской нефтяной отрасли. По большому счету нанесение дополнительного экономического урона США во время глобальной рецессии, которая в некоторой степени снижает шансы Трампа на переизбрание в этом году, было не в интересах Эр-Рияда.
Тем временем с точки зрения позиции российских властей на данном этапе главном приоритетом для них является конкуренция с американским сланцем за долю на рынке. Неудивительно, что на протяжении всего периода действия сделки ОПЕК+ участие Москвы больше носило символический характер, так как страна фактически не снижала производство нефти. Это объяснялось тем, что изначально за базовый уровень сокращения принимались показатели октября 2016 года, когда Россия достигла пиковых значений добычи черного золота. Более того, участники пакта согласились исключить газовый конденсат из договора. Между прочим, последнее предложение Саудовской Аравии о снижении добычи на 1,5 млн. баррелей означало для Кремля необходимость уже реального уменьшения объемов добычи.
Что важно, одним из главных критиков нефтяного соглашения является И.Сечин. Глава Роснефти еще в начале прошлого года заявлял, что "участники соглашения ОПЕК и присоединившихся к нему стран об ограничении добычи нефти создали для США преференции. Это стало стратегической угрозой для российской нефтяной промышленности". Со своей стороны пресс-секретарь Роснефти М.Леонтьев после недавнего разрыва сделки сказал, что в компании удовлетворены подобным поворотом событий, и добавил "теперь давайте посмотрим, как себя будет чувствовать американская сланцевая отрасль в нынешних условиях". Учитывая аппаратный вес Сечина в российской политике, его мнение могло стать решающим в принятии российским руководством решения об отказе продлевать договор с ОПЕК. Однако в этом случае в Москве не могли не осознавать бессмысленность конкуренции со сланцевой нефтью в среднесрочной перспективе. Как показал прошлый опыт, данная отрасль обладает достаточно высокой гибкостью. Особенностью сланцевых месторождений выступает тот факт, что их можно за весьма короткие сроки законсервировать, а если потребуется довольно быстро перезапустить. В итоге при повышении стоимости сырья до приемлемых значений, например, до района в 40-50 долларов, сланцевая добыча начинает сразу же восстанавливаться. Таким образом, возникает некий замкнутый круг: кризис, обвал котировок, сокращение добычи, обратный рост и снова кризис.
Показательно, что такие ведущие производители как Chevron и ExxonMobil высказались против искусственного регулирования рынка, когда пошли разговоры о возможном присоединении США к новому пакту о коллективном сокращении добычи. С одной стороны, участие этих компаний могло расцениваться в качестве нарушения жестких антимонопольных законов страны, следовательно, повлечь за собой разного рода судебные иски. С другой стороны, возникший кризис предоставляет крупным игрокам возможность расширения за счет приобретения оказавшихся в трудной ситуации более мелких предприятий. Кстати говоря, такое развитие событий потенциально делает сланцевую промышленность более устойчивой, так как те же Chevron и ExxonMobil в финансовом плане располагают достаточным запасом прочности, что является важным подспорьем в условиях низких цен на энергоресурсы.
Складывается такое впечатление, что на фоне вышеописанной картины российское правительство стремилось вынудить остальных игроков нефтяной отрасли к действиям. Учитывая, что экономика Саудовской Аравии слабо диверсифицирована, и она более зависима от нефтяных поступлений, в Москве могли полагать, что Эр-Рияду и его партнерам в конце концов придется самим сокращать производство. Здесь дополнительным фактором должно было стать давление стратегического союзника королевства Вашингтона, нефтяной сектор которого сильно пострадает от обвала цен.
Другим компромиссным вариантом для РФ было бы вовлечение самих США в сделку с ОПЕК. В особенности российские эксперты часто указывали на этот момент. Так, председатель Совета по внешней и оборонной политике Ф.Лукьянов высказал точку зрения, что "если американцы не будут принимать участия, существовавшая перед россиянами и саудовцами проблема сохранится – они будут сокращать производство, в то время как США будут наращивать". При этом в определенный период Трамп допустил присоединения США к сделке. Однако в том числе из-за лобби крупных американских нефтедобывающих компаний Вашингтон, все-таки, остался в стороне от нового соглашения.
Таким образом, в конечном счете вышеуказанные сценарии не реализовались. Из этого можно сделать вывод, что в Кремле в целом сильно просчитались с нефтяной стратегией. В результате уже Россия была вынуждена пойти на жесткие уступки. Согласно последнему договору страна обязуется сократить собственную добычу черного золота до 8,5 миллионов баррелей в сутки с текущих 10,4 млн. баррелей (11,3 млн. вместе с конденсатом). Сложность состоит в технических характеристиках большинства российских месторождений нефти, которые отличаются высокой обводненностью. В этих условиях для поддержки текущего уровня добычи российские компании активно используют разного рода химикаты. Кстати говоря, недавняя история с загрязненной российской нефтью как раз может быть связан с этим фактом.
Соответственно, вследствие указанных технологических особенностей, процесс остановки российских скважин становится весьма непростой задачей. Но в данном контексте самой большой проблемой видится восстановление добычи. Этот процесс требует значительных финансовых вложений, что при относительно низких ценах может сделать работу по возобновлению производства нерентабельной. Более того, даже при желании эти трудноизвлекаемые месторождения могут быть потеряны навсегда, главным образом из-за их вышеназванного недостатка. В общем смысле, сложившаяся ситуация видится сквозь призму значительных потерь российского нефтяного сектора.
Примечательно, что вице-президент Лукойла Л.Федун сравнил достигнутое по нефти соглашение с унизительным для России Брестским миром. Тем временем независимый нефтяной трейдер Д.Перевалов весьма лаконично описал итоги достигнутого пакта: "Это крупнейшее поражение России с начала 2000-х. Мы потеряли наши рынки, и будет не просто возвращать их назад". На этом фоне на поверхность всплывает еще одна версия произошедших событий. Москва могла специально пойти на такую жертву в качестве торга с американцами. Как известно, Кремль долгое время пытается добиться снятия западных санкций. В этом отношении выбор момента срыва сделки был выбран неслучайно. В год президентских выборов Трампу необходимо подойти к голосованию с позитивными экономическими показателями. В свою очередь в условиях наступившей рецессии нефтяная война только усугубляет экономические проблемы США. Тем самым, в обмен на согласие Москвы заключить новый договор с ОПЕК нынешний американский лидер потенциально мог что-то обещать российскому руководству во время телефонных переговоров. Показательно, что еще в первых числах апреля спецпредставитель США по Венесуэле Э.Абрамс высказался за возможность снятия санкций с дочек Роснефти при определенных условиях, а именно если Rosneft Trading продаст свои активы в венесуэльских проектах.
Однако до сегодняшнего дня подобного рода послабления не были введены. Более того, в последнее время риторика американских чиновников по отношению к России резко ужесточилась. Так, в настоящий момент в США рассматриваются новые дополнительные санкции против газопровода Северный поток-2. Тем временем недавно госдеп официально возложил на Россию ответственность за продолжающийся военный конфликт в Ливии, а также объявил грант на разоблачение российской дезинформации в области здравоохранения.
В любом случае надо понимать, что современная американская политика не строится исключительно вокруг главы государства. Так или иначе, даже Трампу приходится учитывать мнение политического истеблишмента при принятии тех или иных решений. Прошлогодний случай с выводом американских солдат из Сирии продемонстрировал всю мощь американского бюрократического аппарата. Оставшись под шквалом критики, Трамп в итоге тогда отступил и оставил часть военного контингента в этой ближневосточной стране. Такая реакция американских чиновников объяснялась не только их полным несогласием с данным шагом главы Белого дома, но и стремлением показать мистеру Трампу о неминуемых для него последствиях в случае таких сугубо самостоятельных действий по ключевым внешнеполитическим направлениям. В некотором смысле это было сигналом на будущее, если вдруг американский лидер вновь решить действовать на свое усмотрение по другим важным вопросам, в том числе касательно стратегии по России. Таким образом, ставка Москвы на налаживание контактов с Вашингтоном в период президентства Трампа изначально были обречены на неудачу.
Возвращаясь к нефтяному конфликту, скорее всего, на самом деле ситуация обстояла так, что ценовая война являлась скоординированным действием саудовцев и американцев. В отдельных СМИ появилась информация о переговорах между наследным принцем Мухаммедом бин Салманом, а также зятем и по совместительству старшим советником Трампа Д.Кушнером. Этот диалог произошел прямо перед жестким разговором саудовского лидера с Путиным накануне встречи министров стран ОПЕК+ 6 марта. По всей видимости, Вашингтон и Эр-Рияд на тот момент просто перехватили инициативу.
В данном контексте важно обратить внимание на одно важное заявление из США. В конце марта группа американских сенаторов-республиканцев в своем письме призвали Саудовскую Аравию выйти из ОПЕК, и тем самым не ограничивать собственное производство нефти. Реализация подобного сценария означала бы установление низких цен на долгие годы. Кстати говоря, такая картина сложилась в середине восьмидесятых годов прошлого века, когда Саудовская Аравия резко нарастила добычу. Соответственно, обрушение котировок сильно ударила по экономике СССР, который в тот период выступал в качестве главного геополитического противника Запада. Естественно, сегодняшняя Россия имеет намного больший запас прочности. Но, как показывает опыт, в условиях длительного кризиса финансовые резервы могут быть истощены достаточно быстро. Здесь нужно отметить, еще в прошлом году в Конгрессе рассматривался законопроект, согласно которому ОПЕК официально признается монополистом. Следовательно, это позволило бы американскому правительству подавать в суд на эту организацию. Однако тогда указанная норма не была принята.
Кроме того, текущая ситуация с черным золотом наглядно продемонстрировала, что при необходимости ближневосточные и другие поставки могут полностью заменить экспорт российской нефти на мировые рынки, который составляет примерно пять с половиной миллионов баррелей в день. Конечно, по объективным причинам введение иранского варианта санкции против России видится крайне маловероятным. Но в случае некоей эскалации конфликта Москвы с Западом, нельзя исключать и подобного поворота событий, тем более что в российских экспертных кругах такой риск давно обсуждается. Даже частичное ограничение экспорта сырья потенциально нанесет достаточно серьезный урон по российской экономике. Заметим, некоторые обозреватели говорят о том, что даже в нынешних условиях российскому государству станет сложнее финансировать свои внешнеполитические проекты, тем самым поддерживать собственные геополитические амбиции. В связи с этим директор РСМД Андрей Кортунов заявил, что "решение противостоять саудовцам в начале марта было стратегической ошибкой, и теперь мы платим по счетам, гораздо больше платим, чем могли бы. Это похоже на победу США, а Россия оказалась большим неудачником".
Теперь главный вопрос заключается в соблюдении достигнутых договоренностей в рамках ОПЕК+. Любое нарушение со стороны каких-либо участников может привести к развалу сделки и новому витку противостояния. Другим важным моментом представляется тот факт, что достигнутый уровень сокращений может быть недостаточным для сбалансирования рынка. По последним оценкам Всемирного банка в этом году мировой спрос на черное золото упадет на 9,3 млн. баррелей. Однако в случае более глубокой глобальной рецессии падение потребления может быть еще выше. На этом фоне на днях появилось сообщение об обсуждении странами ОПЕК+ продления снижения производства в 9,7 миллионов баррелей дополнительно на несколько месяцев. В результате этого цены на нефть подскочили до 40 долларов. Если такая повышающаяся тенденция сохранится, сланцевая промышленность выйдет из кризиса с меньшими потерями.
В любом случае даже при возвращении котировок в район $30, долгосрочные перспективы американской сланцевой отрасли выглядят вполне оптимистичными. По некоторым данным в этом году производство нефти в США естественным образом может сократиться на 1,7 миллионов баррелей в сутки. Подобное происходило в 2014-2016 годах. Тогда падение добычи составило 1 миллион баррелей, но затем начало восстанавливаться ускоренными темпами. В целом с каждым кризисом сланцевый сектор становится все более устойчивым, в том числе благодаря укрупнению рынка. Также нельзя забывать о том, что со временем точка безубыточности сланцевых месторождений снижается.
Таким образом, ведущим традиционным производителям придется смириться с появлением нового сильного конкурента. Единственным вариантом потенциально могла бы стать политика довольно низких цен на сырье на постоянной основе. Однако главным образом по экономическим соображениям Саудовская Аравия, Россия и остальные игроки не могут себе этого позволить, учитывая их зависимость от нефтяных доходов.
С точки зрения Казахстана, как участник соглашения ОПЕК+ страна также будет сокращать производство черного золота. Так, в первые два месяца здесь добыча должна снизиться с 1,709 млн. до 1,319 млн. баррелей. Что интересно, в феврале этого года республика производила 1,913 млн. барр./с. нефти и конденсата. Сравнивая с условиями других стран, в частности России, можно сказать, что власти республики пошли на значительные уступки. Главной сложность заключается в механизме реализации достигнутых договоренностей. На сегодняшний день в Казахстане более 60% от всей добычи приходится только на такие три месторождения как Тенгиз, Кашаган и Карачаганак. В свою очередь эти проекты разрабатываются в рамках соглашения о разделе продукции (СРП). В совместных предприятиях участвуют крупные западные нефтяные компании, в том числе Chevron и ExxonMobil. В этих условиях перед казахстанским правительством изначально стояла довольно сложная задача, а именно договориться с иностранными инвесторами о сокращении производства.
Между прочим, в Азербайджане власти оказали давление на компанию BP в вопросе снижения добычи сырья. Но, надо понимать, подобные действия чреваты осложнением отношений между правительствами и зарубежными инвесторами. Примечательно, что когда обсуждались условия нового договора, представители Казахстана в числе трех других участников попросили дополнительное время на консультацию с высшими руководствами своих стран. Это указывает на присутствие неких колебаний касательно участия в обновленном пакте.
В целом с большой вероятностью в ближайшей перспективе нефтедобывающие государства столкнутся с серьезными трудностями. Даже в случае роста в этом году стоимости сырья выше прогнозных значений, все равно, негативным фактором будет выступать существенное сокращение производства. Если же говорить о долгосрочных перспективах отрасли, то возвращение высоких котировок выглядит маловероятным. Здесь речь идет не только о сланцевой революции, но вообще о развитии технологии. В частности, подъем возобновляемых источников энергии впредь будет сдерживающим моментом с точки зрения цен на энергоресурсы. Конечно, стоимость нефти теоретически может вернуться к 100 и выше долларам, например, вследствие большой войны на Ближнем Востоке. Однако это будет носить краткосрочный эффект. В итоге для нефтяных государств, в том числе и для Казахстана, в нынешних условиях как никогда актуальным становится вопрос диверсификации экономики.