Развитие ситуации вокруг Ирана становится все более непредсказуемым. Слишком много в последнее время появляется самой разной информации и, в основном, очень негативного свойства. Конфликтующие стороны постепенно переходят на ту стадию развития отношений друг с другом, когда они сами становятся заложниками своих слов и действий. Теперь самый главный вопрос – смогут ли они все-таки остановиться и не перейти красную черту.
В последнее время произошло довольно много событий, почти все из них способствуют нагнетанию напряженности на Ближнем Востоке. Так, США уже перебрасывают в регион войска. Хотя пока их довольно немного, 1,5 – 2 тыс. человек, но все же это очень символичный жест со стороны США. Особенно, с учетом того, что нынешний американский президент Дональд Трамп до сих пор напротив все время говорил о выводе войск из региона. Кроме того, к Персидскому заливу подошел американский авианосец «Авраам Линкольн», на американские базы в регионе прилетело несколько стратегических бомбардировщиков.
В свою очередь представители Ирана делают заявления о готовности противостоять американцам и их союзникам, о том, что они контролируют Персидский залив, о некоем секретном оружии, которое позволит им в случае начала войны даже потопить упомянутый выше американский авианосец. К примеру, руководитель ливанской проиранской организации «Хезболлах» Хасан Насралла 2 июня заявил, что «война с Ираном подожжет весь регион и выйдет за свои границы».
Разговоров о возможной войне становится слишком много. На этом неблагоприятном фоне любое активное действие может привести к обострению ситуации. В частности, 12 мая в территориальных водах Объединенных Арабских Эмиратов в результате взрывов 4 танкера получили повреждения. Два из них принадлежали Саудовской Аравии, остальные – Норвегии и ОАЭ.
Власти Саудовской Аравии считают, что это сделал Иран. Об этом же в конце мая заявил государственный секретарь США Майк Помпео. Он полагает, что иранцы намеревались таким образом поднять цены на нефть. В Тегеране обвинения отрицают и требуют независимого расследования.
Однако 14 мая случился еще один инцидент. Беспилотники с взрывчаткой атаковали нефтепровод в Саудовской Аравии. В тот же день представитель движения хуситов «Ансар Алла» из Йемена заявил, что атаки на инфраструктуру Саудовской Аравии будут продолжены.
Принятие хуситами ответственности за удар по саудовскому нефтепроводу, несомненно, создает определенные проблемы Ирану. Потому что нападение на нефтепровод произошло практически сразу после атаки на танкеры. Поэтому недоброжелатели Тегерана могут сказать, что атаки были скоординированы.
По крайней мере, в этом убеждены в Саудовской Аравии. Здесь считают, что Иран поддерживает идеологически близких к нему йеменских хуситов, относящихся к шиитскому направлению зейдитов. В Эр-Рияде полагают, что хуситы, с которыми они с 2015 года ведут войну в Йемене, являются частью так называемых проиранских прокси групп по всему Ближнему Востоку. К их числу традиционно относят ливанскую «Хезболлах», иракскую милицию «Хашд аш-Шааби» и некоторые другие группы в Сирии, Афганистане. Поэтому за всеми их действиями стоят иранцы, с чем Иран не согласен. Но это не убеждает его оппонентов.
Тем более, что 19 мая произошел еще один инцидент, на этот раз в Ираке. Здесь в так называемой «зеленой зоне» Багдада, где расположены правительственные здания и дипломатические представительства, разорвалось несколько реактивных снарядов. Причем это произошло всего в километре от посольства США. Предположительно они были выпущены из реактивной установки залпового огня. Заметим, что «зеленую зону» Багдада в последний раз атаковали в сентябре прошлого года.
Характерно, что представители иракской армии сразу после инцидента заявили, что снаряд прилетел из восточных пригородов города, где как раз и базируется проиранская милиция. Однако, другие источники утверждают, что снаряд был выпущен из южных пригородов Багдада, где этой милиции нет. В любом случае, наверное, не так сложно вычислить, кто вообще в состоянии стрелять из тяжелого вооружения в современном Багдаде.
Так или иначе, но американцы немедленно эвакуировали большую часть своего персонала из посольства. Одновременно стала появляться информация о том, что проиранская милиция якобы проявляет активность около мест дислокации американских военных в Ираке. Вот это уже очень опасно, потому что вооруженные силы противоборствующих сторон здесь находятся не так далеко друг от друга, по крайней мере, в пределах досягаемости. Тем более, что США объявили Корпус Стражей исламской революции (КСИР) террористической организацией, а Иран сделал тоже самое в отношении американских военных.
Конечно, все эти инциденты неприятны именно в качестве того, что они или им подобные могут послужить casus belli – поводом для войны. И здесь возможны любые варианты, как действия самих иранцев или какой-то группы в их военном руководстве, к примеру, для того чтобы продемонстрировать свои немалые возможности, так и организация провокации с целью создать повод к войне. Понятно, что для суннитских государств Персидского залива шиитский Иран представляет собой большую проблему по целому ряду направлений и они явно опасаются его усиления во многих регионах Ближнего Востока.
В связи с этим можно вспомнить ситуацию с началом войны против Северного Вьетнама, известную как «Тонкинский инцидент». 4 августа 1964 года в условиях шторма и низкой видимости американским военным морякам показалось, что к ним приближаются неопознанные быстроходные объекты и они открыли по ним огонь. Надо отметить, что двумя сутками ранее вьетнамские торпедные катера вели бой с американскими кораблями. Однако, 4 августа прибывшие самолеты не обнаружили никаких кораблей или катеров Северного Вьетнама. Хотя информация о нападении не была подтверждена, президент Линдон Джонсон все же отдал приказ о бомбардировке военных объектов Северного Вьетнама. С этих бомбардировок и началась война.
С учетом того, что в непосредственной близости от Ирана находится довольно много американских военных баз, нельзя исключать возможность возникновения какого-либо нежелательного инцидента, который может привести к обострению ситуации. К примеру, в довольно тесном Персидском заливе слишком много военных кораблей и самого Ирана, и США, и местных арабских стран. Это, конечно, не Тонкинский залив, но все же.
И здесь очень важно понимать мотивацию сторон, что привело к такому обострению, на что рассчитывают участники нынешнего пока неочевидного, но все же противостояния. Все началось, как известно, с достаточно неожиданного для всех решения американского президента Дональда Трампа. Чуть больше года назад 8 мая 2018 года он объявил о выходе США из ядерной сделки с Ираном и вскоре ввел против него санкции.
Характерно, что Трамп не посоветовался по этому поводу с традиционными союзниками США, что сделал бы на его месте любой другой американский президент. Но Трамп давно доказал, что он вовсе не склонен придерживаться устоявшихся правил, поэтому не счел нужным сколачивать коалицию с европейцами. В таком случае ему пришлось бы объяснять мотивацию своих действий и искать компромиссы. Вот именно этого Трамп очевидно и хотел избежать. Потому что у него не было весомых аргументов, что Иран нарушает сделку. В то время как было сразу очевидно, что введение санкций со стороны США ведет к тому, что либо Иран сразу откажется соблюдать условия соглашения, а это ведет его к созданию ядерного оружия, либо он сделает это позднее, когда проявятся все негативные последствия от санкций.
Понятно, что европейские союзники США в тот момент серьезно озаботились внезапно возникшими трудностями. Вашингтон застал их врасплох, вследствие чего они попали в весьма неудобную ситуацию. Просто согласиться с американцами в этот раз европейцы не могли. Во-первых, потому что с ними ничего не согласовали. Во-вторых, потому, что у них было много контрактов с Ираном, которые были подписаны с 2015 года, когда, собственно, и была заключена сделка по иранской ядерной программе. И, в-третьих, это означало бы признать свою несамостоятельность. Ну и наконец, вопрос стоял о самоуважении европейских политиков.
Все-таки такое важное решение, как разрыв сделки с Ираном, которое может быть чревато большими переменами во внешней политике вплоть до угрозы войны, с их точки зрения нельзя принимать вот так вот кулуарно, в спешке, без анализа возможных последствий. В Европе такие масштабные решения требуют согласования самых разных институтов. Кроме того, нужна экспертиза относительно возможных последствий, а также разработка различных планов А, В, С, а может и D.
В США же гораздо более концентрированная политическая власть. Местный парламент – конгресс, имеет огромные возможности, но оперативные решения президент может принимать сам, за исключением объявления войны. Но и здесь всегда есть варианты. Например, если войска США подверглись нападению, то это может стать поводом к войне.
Очевидно, что европейцы не понимали логику Трампа и внутреннюю мотивацию принятия им такого решения. Официально было заявлено, что причина связана с тем, чтобы не допустить развития Ираном программ по ядерному и ракетному оружию. Но, соглашение по ядерной сделке как раз и преследовало целью если не предотвратить это, то максимально отдалить перспективу получения Ираном ядерного оружия.
По сути, речь шла о том, чтобы обменять военные программы Ирана на его экономическое развитие. В таких сделках нет ничего необычного, западные страны, те же США, их заключали с самыми разными политическими режимами. В этом и заключалась реальная политика.
Конечно, Иран не преминул воспользоваться создавшейся ситуацией. Его экономические возможности с 2015 года заметно выросли в связи с ростом экспорта нефти (до 2,5 млн. баррелей в сутки) и сравнительно неплохим уровнем нефтяных цен. В то же время конфликт в Сирии и появление террористической организации «Исламское государство» (ИГ/ДАИШ) в Ираке открыли для него в этих странах окно возможностей.
В Сирии Иран занял стратегически выгодные позиции в непосредственной близости от Израиля. Тегеран фактически финансировал сирийские власти президента Башара Асада и напрямую содержал разнообразную шиитскую милицию. Это были и отряды ливанской «Хезболлах», и шиитские наемники из Афганистана (Фатимийюн) и Пакистана (Зайнабийюн).
В Ираке возникновение в суннитских районах этой страны группировки ИГ создало условия для активного участия Ирана в борьбе против этой организации. В итоге в Ираке появились отряды шиитской милиции «Хашд аш-Шааби», которые напрямую подчиняются Тегерану и, соответственно, содержатся им.
Если допустить также, что Иран все же оказывает некоторую поддержку шиитам-хуситам в Йемене, тогда можно представить масштаб его затрат. Естественно, что вся эта довольно бурная активность означает усиление иранских силовиков, особенно из КСИР и размер располагаемых ими средств. Понятно также, что без доходов от экспорта нефти с 2015 года это было бы если и не полностью невозможно, но все же весьма затруднительно.
Получается, что Тегеран, так или иначе, но использовал период с 2015 года для наращивания своего военно-политического влияния в регионе. Конечно, он соблюдал сделку, но даже без ядерного оружия Иран фактически строил свою шиитскую империю. Тем более, что, когда к власти пришел Трамп, он анонсировал сворачивание американского присутствия в Сирии и Афганистане. Соответственно, Иран мог полагать, что его влияние в этих странах станет доминирующим.
Однако, понятно, что такая перспектива не могла не вызвать беспокойства у арабских стран Персидского залива. В первую очередь у Саудовской Аравии, для которой Иран – давняя проблема с учетом того, что в Восточной провинции этой страны, где добывается нефть, в основном проживают шииты. В другой стране – Бахрейне – шииты составляют большинство населения. Естественно, что активная поддержка Ираном шиитов по всему Ближнему Востоку не могла не обеспокоить арабские суннитские страны.
Но больше всего беспокойства проявил Израиль. В случае если бы Иран укрепился в Сирии, тогда иранские военные и лояльные им милицейские формирования оказались бы в непосредственной близости от границ с Израилем. В Тель-Авиве не могли не думать о том, что в этом случае сокращается время подлета иранских ракет, а также увеличивается их мощь. Это уже не самоделки палестинцев из сектора Газа и не ракеты из условных «Катюш» от «Хезболлах». Это может быть очень серьезное оружие. Характерно, что в феврале 2019 года по время празднования 40-летия исламской революции заместитель командующего Корпуса стражей исламской революции Аятолла Джавани заявил, что в случае нападения на Иран, иранцы уничтожат Хайфу и Тель-Авив.
Поэтому израильская авиация периодически наносит удары по военным объектам в Сирии, где, как утверждают израильтяне, находятся иранские военные и их тяжелое вооружение. Но это не позволяет решить вопрос в комплексе, чего в Израиле явно хотели бы. Поэтому вполне логично, что Израиль может быть заинтересован в некоем военном конфликте, который как минимум привел бы к уходу Ирана из Сирии.
Но самостоятельно ни Израиль, ни арабские страны не готовы идти на риски открытого конфликта с мощной военной машиной Ирана и его многочисленными милициями по всему региону. По сути, без США все это не имеет никакого смысла.
Так что мотивация есть и у Израиля, и у арабских стран. Однако, в чем может быть мотивация самих США? Конечно, Иран их давний противник, еще с исламской революции 1979 года. Но любая военная кампания на Ближнем Востоке слишком дорогое и зачастую бессмысленное дело.
Для такой войны против Ирана, которая потребует смены режима, нужна сухопутная армия не меньше, чем та, которая была собрана США во время «Бури в пустыни» в 1991 году. С учетом военной мощи Ирана и идеологической мотивированности его защитников это будет очень непростая задача. Сотни тысяч солдат иранской армии и КСИР, миллионы ополченцев «Басидж», сотни тысяч бойцов милиций в Афганистане, Ливане, Сирии, Ираке, Йемене. Это будет невероятная по размаху и охвату территории война, в ней не может быть победителя.
Кроме того, американцы не имеют базы, откуда можно начать сухопутную операцию против Ирана. Если для этой цели вводить войска из Кувейта и Саудовской Аравии в Ирак, то это приведет к неудовольствию иракских шиитов, что потребует оккупации еще и Ирака. К тому же иранцы могут на время перекрыть Ормузский пролив, например, заминировать его, и тогда мировая экономика столкнется с большими проблемами.
Почему же тогда Трамп пошел на такое обострение, почему он фактически загоняет Иран в тупик? С осени прошлого года экспорт Ирана упал с 2,5 млн. баррелей в сутки до 1 млн. баррелей. И это несмотря на то, что США тогда предоставили отсрочку по исполнению санкций в отношении импорта нефти из Ирана 8 странам, включая Китай, Индию, Турцию, Южную Корею. Со 2 мая 2019 года они эту отсрочку отменили. После чего и Китай, и Индия отказались от импорта иранской нефти. В результате ее экспорт из Ирана в ближайшее время упадет до 400-500 тыс. баррелей в сутки. Тегеран, конечно, может использовать серые схемы, например, перегружать нефть в море со своих танкеров на чужие. Однако, это потребует больших затрат, нефть придется продавать по ценам ниже рыночных.
Тем более, что и рыночные цены падают, что в целом необычно на фоне фактического ухода с рынка таких крупных производителей, как Венесуэла и Иран. Тем более, что и в Ливии, еще одной нефтедобывающей стране, ситуация сейчас крайне сложная в связи с военными действиями в столице Триполи.
Падение цен на нефть в такой сложной ситуации связано с замедлением мировой экономики и опасениями по поводу сокращения мирового спроса. Кроме того, нельзя не учитывать роль фьючерсной торговли в определении цен на нефть. Причем, в основном это происходит на западных фондовых рынках.
Так что Иран оказывается в сложной ситуации. Доходы падают, экономическая ситуация ухудшается, инфляция с начала года превысила 50 процентов, а по продовольственным товарам 80 проц., местная валюта реал падает. Эти цифры отражают то обстоятельство, что власти в Тегеране явно все больше используют печатный станок для финансирования своих расходов.
В то же время Иран не может отказаться от продолжения своей политики на Ближнем Востоке, не может сократить расходы на содержание лояльных ему милиций в Ираке и Сирии. В целом не может сократить военные расходы, что было бы нелогично в условиях угрозы начала войны. Так что ситуация будет только ухудшаться.
Но Тегеран, тем не менее, настроен решительно. В мае 2019 года иранские власти заявили о том, что решили прекратить выполнение некоторых обязательств по ядерной сделке 2015 года. В начале июня начались военные операции в Сирии против местных повстанцев. И если бомбовые удары наносят в основном ВВС России, то на земле иранское участие более ощутимо. 2 июня Трамп призвал Сирию, Россию и Иран прекратить бомбить Идлиб. Так что Идлиб это также часть большой и сложной системы взаимоотношений Ирана и США.
Между прочим, в данном вопросе интересна позиция России. Конечно, у Москвы сложные отношения с Вашингтоном. В то же время Россия в конце мая отказалась продавать Ирану зенитный комплекс С-400. В нынешней ситуации это выглядит весьма символично. Хотя официально Москва отрицала существование запроса от Ирана на приобретение данного комплекса. 7 июня об этом заявил вице-премьер Юрий Борисов.
Но можно допустить, что Иран хотел бы получить этот комплекс. Возможно даже, что проходили какие-то переговоры. Но главное здесь не в том, был запрос или нет. Главное, что Россия сейчас не поставляет Ирану средства противовоздушной обороны, несмотря на испытываемую им острую необходимость в этом.
В связи с этим стоит обратить внимание на визит государственного секретаря Майка Помпео 13 мая в Сочи, где он встречался с российским президентом Владимиром Путиным. Можно предположить, что Иран был одной из тем этой беседы. Возможно, Помпео сказал Путину, что так как опубликованный в апреле доклад спецпрокурора Мюллера не имел последствий, то открыта дорога для возможного достижения договоренностей между США и Россией.
На этом фоне интересно, что в Израиле было анонсировано проведение в июне трехсторонней встречи по вопросам региональной безопасности с участием Израиля, России и США. От России во встрече якобы будет участвовать секретарь Совета Безопасности Николай Патрушев, от Израиля глава Совета национальной безопасности Меир Бен-Шабат, от США помощник президента по национальной безопасности Джон Болтон.
Если такая встреча состоится, то это будет очень показательно в сложившейся ситуации. Однако в любом случае России явно выгоднее наблюдать за тем, что происходит, со стороны.
Тем временем события активно развиваются. 5 июня Трамп в интервью британскому телеканалу ITV допустил возможность вооруженного конфликта с Ираном, хотя и отметил готовность к встрече с иранским президентом Хасаном Роухани. Но такая встреча не столько невозможна, сколько бессмысленна.
Роухани явно не главная фигура в иранской политике и речь здесь не только о духовном лидере аятолле Али Хаменеи. Скорее можно говорить о большом количестве радикально настроенных людей из иранской элиты, включая, конечно, КСИР. Показательно, что в начале мая 2019 года был осужден Хусейн Ферейдун, родной брат иранского президента Роухани.
В контексте нынешней ситуации очень важные события происходят в мусульманском мире. После инцидентов с атакой на танкеры и нефтепровод власти Саудовской Аравии собрали в Мекке сразу несколько представительных совещаний. 30 мая здесь прошла Лига арабских государств (ЛАГ), а также Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Причем на встречу приехал даже эмир Катара, отношения которого с арабскими соседями были испорчены из-за отказа разрывать дипотношения с Ираном. Вследствие чего Катар попал в изоляцию. Через несколько дней там же в Мекке прошел саммит Организации Исламского сотрудничества (ОИС).
Проведение этого мероприятия было предусмотрено заранее и было связано с переходом председательства в ОИС от Турции к Саудовской Аравии, тем не менее, для саудовцев это была возможность продемонстрировать свое положение в исламском мире. Саудиты посчитали это не лишним на фоне нарастающего напряжения на Ближнем Востоке.
Хотя эмир Салман бен Абдель Азиз и говорил, что его страна не ищет войны с Ираном, все равно этот вопрос не мог не стоять на повестке дня, как на самом совещании, так и в его кулуарах. Саудиты стремились заручиться поддержкой против Ирана, добиться его осуждения арабскими и мусульманскими странами.
Лига Арабских государств выступила с осуждением Ирана и в итоговом документе заявила, что «арабские государства солидарны перед лицом иранских интервенций». Единственной страной, кто не поддержал резолюцию, был Ирак. В то же время Сирия, которая не участвует в саммитах ЛАГ с 2011 года, осудила принятую в Мекке резолюцию.
6 июня эмир Катара переговорил по телефону с президентом Роухани. Иранский президент заявил, что проблемы Ближнего Востока нельзя решить военным путем, что Иран не стремится к войне, но готов дать решительный ответ в случае необходимости. Скорее всего, катарский эмир стремился выступить в роли посредника. Он хотел убедить Роухани, что арабы настроены очень серьезно и явно не без поддержки США.
В общем, вопрос о том, будет или нет война на Ближнем Востоке, остается открытым. Никто не знает ни степени решительности США, ни настроя Ирана на борьбу на всех фронтах, где он может развернуться, ни те ходы, которые враждующие стороны могут применить друг против друга.
Но ясно одно, это большой вызов не только для привычного мирового порядка, но и для мировой экономики. А от больших потрясений не может не пострадать и региональная экономика. Следовательно, всем соседним с регионом Ближнего Востока странам, включая Казахстан, надо быть готовым к самым жестким сценариям развития событий.