Вечером 24 июня совершенно неожиданно почти для всех завершился вооруженный мятеж, который днем ранее поднял хозяин ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин. Прямо на подступах к Москве он внезапно приказал своим людям развернуться. Кроме того, они оставили занятый ранее Ростов и все военные объекты в этой области. Официально было заявлено, что с Пригожиным договорились при посредничестве белорусского президента Александра Лукашенко. С него снимают все обвинения, а «Вагнер» должен был уйти в Беларусь.
Такое развитие событий не могло не поразить всех сторонних наблюдателей. Все стали задаваться вопросом, что это было? Зачем вообще надо было начинать это заведомо рискованное предприятие, неожиданно получить возможность добиться какого-то невероятного успеха, подойти к Москве и потом фактически капитулировать без боя.
Понятно, что теоретически российские власти не могут простить Пригожину того страха, который они должны были испытать, когда его наемники шли на Москву и им никто не мог противостоять. Поэтому его соглашение с Москвой и Лукашенко со стороны выглядит довольно, практически как самоубийство. Потому что вынужденно проявленную слабость, потерю лица, простить невозможно. Рано или поздно российские власти должны будут как-то проявить свою реакцию, а они могут быть неприятными.
Отсюда самая большая странность этого мятежа. Почему Пригожин вообще сначала решился на этот мятеж, а потом внезапно пошел на соглашение? В обоих случаях сплошной риск. Какой бы Пригожин не был рискованный и отчаянный человек, но он же все-таки не настолько авантюрист на грани перехода к статусу самоубийцы.
Причем, в данном случае имеет значение сам факт достигнутых вечером 24 июня договоренностей. Потому что они демонстрируют весьма высокий уровень взаимодействия и даже доверия между Пригожиным и теми, с кем он договаривался. В противном случае было бы невозможно так быстро достигнуть соглашения в ситуации, когда на кону были настолько большие ставки. В конце концов, кто мог дать ему такие железобетонные гарантии, что он не потеряет все сразу после отказа от мятежа или несколько позднее?
Так что, вольно или нет, но все обсуждения вокруг этого весьма неординарного события автоматически переходят в разряд конспирологии. И здесь открываются самые невероятные варианты объяснения произошедших событий. Большая часть наблюдателей теперь сходятся на том, что это не был мятеж одиночки-авантюриста, что за Пригожиным все-таки кто-то стоял. Только это может объяснить, почему ему вообще удалось добиться таких результатов и почему он в итоге так легко от всего отказался. Но может быть самое важное, что так легко отделался.
Дальше мнения расходятся. Одни считают, что за Пригожиным стоял кто-то из армии, из тех, кто был не согласен с действиями министра обороны Сергей Шойгу. К примеру, указывают, что это мог быть начальник ГРУ Генштаба российской армии генерал Владимир Алексеев, который находился у истоков формирования Вагнера. Его бойцы обучались на базе ГРУ в Молькино. Под подозрением оказался и еще один генерал Сергей Суровикин. Его судьба до конца непонятна, то ли он был арестован, то ли нет. Но допрашивали его наверняка с учетом известных ранее его отношений с «Вагнером».
Вопросы к генералам возникли потому, что когда «Вагнер» совершал свои маневры, армейские части на его пути в Ростовской, Воронежской и Липецкой областях практически не оказывали сопротивления. За исключением, конечно, авиации. Пригожинцы сбили несколько вертолетов и самолет. Но если в Воронеже и Липецке войск не могло быть много, то в Ростове находился главный тыловой район для ведения войны в Украине.
После завершения мятежа в некоторых российских пабликах писали, что в Ростовской области якобы находилось до 30-40 тыс. военнослужащих. Кто-то был на ротации, кто-то в резерве, кто-то проходил подготовку. Но среди них были и боевые части с опытом ведения военных действий. При всем уважении к боевым качествам бойцов «Вагнера» им не удалось бы выстоять в боях со всей этой группировкой. Тем более, что в «Вагнере», как оказалось, было не 25 тыс. бойцов, как заявлял Пригожин, а только около 10 тыс.
Но для того, чтобы эти войска пошли в бой против мятежников, нужен был приказ. Кроме того, если бы бои затянулись бы на день-два, российское командование всегда могло бы перебросить войска с фронта. К тому же, теоретически могли бы все-таки подъехать чеченские формирования, которые, как известно, застряли в пробке. Так что ключевой вопрос здесь заключался в том, был ли приказ по армии, а если не был, то почему?
Очень может быть, что приказа не было потому, что генералы ждали реакции сверху. В условиях сверхцентрализации власти принятие ключевых решений замкнуто на самый верх властной вертикали. И военные на местах не могли решиться проявлять инициативу. Они же не знали, что на самом деле происходит, а «Вагнер» до начала мятежа все-таки был вроде как свой.
Поэтому информация о мятеже сначала должна была дойти до того, кто может принимать решения, а уже потом он должен или отдать приказ или попытаться получить больше информации. Естественно, для всего этого требуется время, которого как раз оказалось достаточно «Вагнеру», чтобы занять Ростов.
В этой связи можно вспомнить историю с высадкой англо-американских войск в Нормандии в 1944 году. Согласно плану обороны побережья немцы держали во Франции и Бельгии 10 танковых дивизий. Они должны были сбросить десант в море, пока он не смог укрепиться. Но только одна танковая дивизия была в Нормандии. При этом Адольф Гитлер запретил генералам распоряжаться этими дивизиями без его прямого приказа. Когда началась высадка, командующий немецкими войсками Рундштедт в 4 утра позвонил в ставку к Гитлеру. Он просил дать приказ начать переброску 1-го танкового корпуса СС в Нормандию. Но генерал Йодль отказался будить Гитлера. Он сказал, что, по мнению Гитлера, высадка будет не в Нормандии, поэтому танки нужны в устье Сены. В итоге генералы дождались, пока Гитлер проснется, потом пока он ознакомится с ситуацией. Решение было принято слишком поздно. С учетом времени, которое было необходимо для переброски корпуса, он опоздал к месту высадки.
Все-таки участие военных в мятеже Пригожина было маловероятным. В отличие от многих стран Латинской Америки в России военные не являются относительно самостоятельным институтом. Но даже если бы они захотели, они не смогли бы составить заговор без того, чтобы об этом не узнали спецслужбы. Это в той же Германии при Гитлере высокопоставленные военные могли несколько лет вести переговоры о путче с участием тысяч человек, который в итоге привел к известной акции полковника Клауса Штауффенберга. При этом германская тайная полиция ничего об этом не знала. В то же время в СССР генералов прослушивали даже на их кухнях, что уже после завершения войны привело к репрессиям против некоторых из них.
В современной российской армии больше нет генералов вроде Рохлина, Лебедя, Трошева и раннего Шаманова. Потому что это было опасно для центральной вертикали власти, которая не может не думать о том, что любой популярный генерал теоретически может попытаться стать новым Наполеоном. Даже сам Наполеон опасался заговоров военных. Поэтому держал во главе главной спецслужбы весьма эффективного, но всегда потенциально нелояльного Жозефа Фуше. Но для присмотра за ним держал еще одну спецслужбу во главе с доверенным, но не слишком эффективным Анн Жан Савари.
Определенная конкуренция между спецслужбами как раз придумана для того, чтобы избежать участия кого-то из них в гипотетически возможном заговоре. Когда все монополизировано всегда есть риск создания такой ситуации, когда одна спецслужба влияет на политическую власть. Условная ситуация «хвост виляет собакой». В частности, поэтому в 1953 году все деятели СССР объединились против Лаврентия Берия, они не хотели, чтобы он стал новым Иосифом Сталиным.
В случае с мятежом Пригожина возникает вопрос, почему о нем не стало известно еще на стадии подготовки. Теоретически при создании такой группировки должны были быть предусмотрены и необходимые предохранители. То есть, в окружении Пригожина должны были быть агенты и информаторы. Как писали некоторые паблики, должен был быть кто-то из ближайшего окружения, кто в критический момент просто достанет пистолет. К примеру, так произошло с полководцем Габсбургов во время Тридцатилетней войны Альбрехтом фон Валленштейном. Он командовал наемными формированиями и после серии военных побед стал проявлять лишнюю с точки зрения Габсбургов самостоятельность. В итоге в 1634 году его убили солдаты его личного конвоя под руководством его командира.
В этой связи весьма показательно заявление со стороны США, что их спецслужбы якобы были в курсе готовящегося мятежа. Если допустить, что они были в курсе, то почему не были готовы к такому развитию событий российские спецслужбы. Хотя телеграмм-канал ВЧК-ОГПУ опубликовал интересный документ за подписью представителя «Вагнера» от 21 июня. В нем указывалось, что отряды «Вагнера» выдвигаются в Ростовскую область с тем, чтобы подписать договора, но при этом не с министерством обороны, с которым у Пригожина был конфликт, и сдать тяжелое оружие. Если не с минобороны, тогда с кем? По сути, это могли быть или ФСБ, или Росгвардия. Вся эта процедура должна была продолжаться до 30 июня с возможностью продления до 5 июля. То есть, получается, что выдвижение 10 тыс. человек с оружием в Ростов могло иметь вполне официальные основания. Поэтому, наверное, военные на границах Ростовской области и ЛНР и не стали препятствовать «Вагнеру».
Затем возникла упомянутая выше ситуация с сверхцентрализацией системы управления. Когда никто не знал, что делать и ждали указаний сверху. Показательно, что Пригожин в захваченном им штабе Южной группы войск в Ростове вел на камеру беседу с заместителем министра обороны Юнус-беком Евкуровым и упомянутым выше генералом Алексеевым. Кроме того, уже после завершения мятежа сообщалось, что в Ростове якобы были еще и министр обороны Сергей Шойгу и начальник генерального штаба Валерий Герасимов.
Возможно, что Пригожин рассчитывал захватить все руководство российской армии. Тогда сверхцентрализация управления могла сыграть в его пользу, как минимум, система принятия решений была бы на какое-то время парализована. Если же у Пригожина были связи с некоторыми генералами, то они могли временно принять командование всей армией, если бы Шойгу, Герасимов, Алексеев и Евкуров оказались бы под арестом. Может быть поэтому и исчез генерал Суровикин. Причем, вовсе не потому, что точно участвовал, а потому, что теоретически мог участвовать.
Но как бы там ни было, но фактически первыми соответствующее заявление против мятежа сделали именно ФСБ, здесь объявили о возбуждении уголовного дела. Причем, это было сделано еще до утреннего обращения президента Владимира Путина 24 июня. То есть, либо у ФСБ было соответствующее поручение Путина, либо получается, что они фактически формировали повестку дня.
Если в ФСБ не знали о мятеже, тогда это очень быстрая реакция. Если же они, допустим, знали об этом, то тогда получается, что они предоставили возможность мятежу развиваться. Однако в то же самое время они сразу ограничили его перспективы. Потому что уголовное дело о мятеже автоматически поставило Пригожина вне закона. Теперь уже было недостаточно привлечь на свою сторону каких-то людей из элиты или даже часть армии. После возбуждения уголовного дела, а затем и заявления Путина единственный шанс на успех мятежа мог быть только в случае захвата центральной власти во всей стране. Но для этого надо было не только занять Москву. Пригожину пришлось бы решать вопрос с действующим руководством. Оно могло переехать из столицы, но при этом сохранить контроль над управлением. К примеру, осенью 1941 года власти СССР рассматривали возможность потери Москвы и отъезд в Куйбышев. Но это не означало потерю централизованного управления.
Если проводить исторические параллели, то можно вспомнить еще и о феврале 1917 года, когда столица Петроград перешла под контроль восставших солдат и рабочих. У царя Николая II в этот момент был выбор. Он мог объявить события в столице мятежом, ударом в спину армии в момент ведения войны и приказать навести порядок. Скорее всего, армия выполнила бы приказ, а Петроград явно долго не выдержал бы организованной блокады. Но царь предпочел спросить совета у генералитета. Все три командующих фронтами и 25 из 26 командующих армиями посоветовали ему отречься от престола. Но если бы он их не спрашивал?
Конечно, всегда есть вопрос о том, выполнила бы армия приказ или нет. Насколько она лояльна властям, которыми военные часто бывают недовольны. В эпоху интернета такое недовольство особенно заметно. На этом основании, собственно, и делаются выводы о том, что военным могла бы импонировать заявленная Пригожиным программа действий. Многие говорили, что якобы некоторые военные даже присоединялись к его отрядам во время марша на Москву. Но все-таки не стоит проводить параллель между бездействием и сознательным переходом на сторону мятежников.
В России армия, несомненно, состоит в основном из условных государственников. Они могут быть недовольны тем, как государство ведет войну. Но в качестве военной касты они явно не готовы пойти на измену, которая гипотетически может угрожать стабильности государства. Характерно, что ура-патриоты в России сразу же выступили против мятежа.
В данном случае показательно, что Пригожин ассоциируется не совсем с государственниками. Скорее он эксплуатирует идею такой казачьей вольницы примерно XVI века с криминальным подтекстом. Интересно, что сам мятеж начался в Ростове, на исторических землях донских казаков. Здесь происходили восстания Степана Разина и Кондратия Булавина. Отсюда родом был Емельян Пугачев. Донские казаки активно участвовали в событиях Смуты в России в начале XVII века. Тогда они воевали со всех сторон этого затяжного конфликта, на стороне разных Лжедмитриев, официальных властей, народного ополчения, поляков, шведов и сами по себе.
Они даже стремились играть самостоятельную роль. Например, атаман Иван Заруцкий пытался провозгласить царем сына Лжедмитрия II и Марины Мнишек. Их общей идеей было противопоставить традиционной служилой аристократии Московского государства относительное равноправие казачьей общины с возможностью грабежа, как источника перераспределения богатства.
Характерно, что прямо накануне мятежа Пригожин выступил с заявлением, что войну в Украине Россия начала ради украинских ресурсов. Он также отметил, что Донбасс грабили 8 лет. В данном случае вопрос не в его выступлении против главных моментов действующей российской идеологии относительно войны в Украине. Более важно, что Пригожин фактически упростил эту идеологию, выхолостил ее до уровня получения прибыли не слишком законным способом.
Понятно, что казакам Болотникова, Разина, Булавина, Заруцкого и даже Ермака было не до государственной идеологии условного третьего Рима. У них были более прозаические задачи. Они хотели справедливости в своем понимании этого слова и были заинтересованы в том, чтобы идти, условно говоря, «за зипунами». В общем, Ростов очень символическое место для начала нового мятежа с учетом традиций Разина и Заруцкого. Тем более, что в ходе этой войны среди наемников Вагнера было много криминальных элементов и активно использовалась соответствующая риторика.
Поэтому ура-патриотической частью российской общественности выступление Пригожина было сразу встречено в штыки. Соответственно, и государственники в системе управления, включая армию, также не могли его поддержать. Пригожин и его Вагнер были олицетворением смуты, для любых государственников это было неприемлемо. Они больше всего боятся именно смуты. Поэтому они очень часто апеллируют к 1917 году, утверждая, что февральская революция это удар в спину российской государственности в разгар войны. Если бы революции вдруг не случилось, тогда к Российской империи по итогам войны должны были перейти Стамбул и черноморские проливы, а также населенные армянами земли восточной Турции. Это предусматривали секретные договоренности России с Англией и Францией. Понятно, что российским государственникам есть о чем жалеть.
Но тогда естественно возникает вопрос. Если российское общество опасается смуты и криминала, то на фоне мятежа Пригожина нынешняя власть начинает выглядеть существенно более привлекательно. Если же говорить о международном сообществе, то перспектива прихода к власти казачьей вольницы в духе атамана Заруцкого или Степана Разина с элементами криминальной России 1990-ых годов выглядит как самый страшный сон.
Здесь стоит особо обратить внимание, что во время стремительного похода отрядов «Вагнера» на Москву очень много говорили о том, что они якобы уже готовятся захватить склады с ядерным оружием где-то под Воронежем. Это способствовало дополнительной демонизации Пригожина, создавало ощущение неизбежности непредсказуемого, почти катастрофического развития событий. Характерно, что в дни мятежа американцы отложили санкции против «Вагнера», так сказать, до прояснения ситуации.
Можно еще вспомнить, что последние несколько месяцев Пригожин рассуждал о возможности использования советского опыта, связанного с переходом к мобилизационной экономике. Он также апеллировал к недовольству российского общества относительно социального расслоения, призывая к некоему раскулачиванию условных «жирных котов». В его устах это звучало несколько двусмысленно с учетом наличия криминального следа в его биографии и многих его бойцов. Но идея «грабь награбленное» в духе Робин Гуда или большевиков 1917 года теоретически могла быть популярной среди определенных слоев общества.
Очевидно, что на этом фоне для условного коллективного Запада нынешние российские власти стали выглядеть несколько более пристойно. В этом смысле был показателен прошедший 14-18 июня 2023 года Петербургский экономический форум. Его значение, скорее всего, заключалось в демонстрации роли российских либералов в экономическом блоке правительства. Они были главными спикерами и рассуждали, в том числе о монетарной политике, об инфляции, о возможности повышения налогов. Все это никак не соответствовало концепции перехода к мобилизационной экономике и использовании советского опыта, о чем, в частности, говорил Пригожин. Между прочим, эту идею традиционно поддерживают в России многие государственники. По их мнению, чтобы выиграть войну необходимо усиливать роль государства в экономике вплоть до перехода к плановой экономике.
Если посмотреть на ситуацию с этой точки зрения, то для Запада в целом нежелательно, если в России начнут переход к плановой экономике. Пока она ориентируется на рынок, ее оставшиеся ресурсы можно учесть. К примеру, можно понять, как скажется дефицит бюджета на мотивацию вести войну. Если же начнется переход к мобилизационной экономике с репрессивным подходом к регулированию жизни общества, то ситуация становится непредсказуемой. Война может затянуться надолго. Например, сегодня Россия не может мобилизовать сразу миллион человек, из которых после полугода боев оставшиеся станут ветеранами. Но это вполне реально при мобилизационной экономике и ужесточении внутренней политики. Тем более, что за последние полтора года примерно такая политика проводилась в бывших ЛНР и ДНР, где почти все мужское население было отправлено на фронт.
Поэтому перспектива прихода такой фигуры как Пригожин и тех, кто разделяет декларируемые им в последние полгода взгляды, должна была заставить Запад задуматься о своих приоритетах в отношении России в контексте нынешнего российско-украинского конфликта. Если это так, тогда у мятежа Пригожина появляется некоторая логика.
Вполне возможно, что в России, таким образом, хотели продемонстрировать Западу, что может произойти, если нынешние власти вдруг уйдут с политической сцены и их сменят радикалы и поклонники Сталина, особенно с их приверженностью к его опыту репрессий. Понятно, что никому не хочется появления новой Северной Кореи, но очень большой. В таком случае Пригожин мог сыграть роль этакого «Мальчиша-плохиша». И поэтому он так легко прекратил свой мятеж, на самом его пике. Это была демонстрация намерений, но явно не самого Пригожина.
Правда, тогда возникает еще один вопрос, насколько далеко он мог зайти, если бы оказалось, что власть готова упасть ему в руки? Здесь мы можем только догадываться, все-таки этого не произошло. «Вагнер» остановился на подступах к реке Оке. Здесь заблокировали мосты через реку и вроде бы готовили какие-то войска для сопротивления. Насколько «Вагнер» был готов форсировать реку, мы никогда не узнаем. Но все-таки это была не простая задача, даже если на том берегу Оки его ждали только неподготовленные солдаты-срочники и бойцы Росгвардии.
Однако, некоторые российские паблики писали, что минобороны вроде как бы успело перебросить к Оке 45-ю бригаду ВДВ. Кроме этого, в Москве были специальные силы ФСБ, спецназа Росгвардии, дивизия Дзержинского и много что еще. В любом случае в российской столице было куда больше военных и силовиков, чем в экспедиционном отряде «Вагнера» с его численностью всего в несколько тысяч человек. Об этом говорили военные специалисты уже после завершения мятежа. Потому что если бы их было больше, то колонна растянулась бы на десятки километров. К тому же, если бы «Вагнер» задержался бы на берегах Оки на какое-то время, он оказался бы легкой мишенью перед ударом штурмовой авиацией.
Интересно, что река Ока была историческим рубежом, на котором Московское государство защищалось от набегов крымских татар. В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей обошел русские войска на Оке и напал на Москву. Основная русская армия тогда участвовала в Ливонской войне. Войско из опричников оказалось неэффективным и не смогло противостоять крымским татарам. Иван Грозный бежал из Москвы в Ростов. Москва сгорела. Опричники Грозного больше специализировались на массовых репрессиях, для войны они совсем не годились. На следующий год Девлет-Гирей снова форсировал Оку, но был разбит в битве при Молодях.
Так что, насколько бы не были профессиональны ветераны «Вагнера», все-таки навряд ли они могли захватить Москву силовым путем. Только при полном параличе власти, но это маловероятно. Сам Пригожин утверждал, что у него не было планов свергать власть, он и его люди якобы таким образом хотели продемонстрировать протест. Но после завершения мятежа, естественно, что такие заявления являются способом выйти из ситуации. Хотя может быть он не так и далек от истины. Потому что если бы речь шла о реальной попытке захвата власти, тогда так просто все бы явно не закончилось.
А так мятеж завершился почти благопристойно. Стороны мирно разошлись по сторонам, Пригожин потерял часть бизнесов, которые он вел с государством, но ему вернули наличные деньги, около 10 млрд. рублей, которые были найдены в разгар мятежа в его офисах. Хотя это решение как раз вполне понятно. Потому что Пригожин должен был платить зарплату своим бойцам и если бы у него не оказалось бы на это денег, то с ними могли бы возникнуть проблемы. Вооруженным наемникам всегда надо платить вовремя, тем более, когда завершается контракт. Потому что иначе они могут поднять мятеж.
В связи с этим можно вспомнить мятеж карфагенских наемников после завершения в 241 году до н.э. первой Пунической войны против Рима. После подписания договора у Карфагена не было денег заплатить наемникам и в ответ они подняли мятеж и чуть было не разрушили это государство. Карфагену пришлось нанимать новых наемников для разгрома старых.
При заявленной зарплате в 240 тыс. рублей в месяц ранее конфискованных 10 млрд. Пригожину хватит на оплату 10 тыс. человек в течении 4 месяцев. Это без учета зарплат командного состава, ценных специалистов и, конечно, материального обеспечения всех этих людей. Но в любом случае российским властям более выгодно, если Пригожин заплатит своим наемникам. Это позволит обеспечить переходный период, о котором говорил президент Путин. Кто-то из «Вагнера» подпишет контракты с Минобороны, кто-то уйдет в отставку, кто-то отправится в Африку, а кто-то, возможно, что и в Беларусь.
Хотя президент Лукашенко 7 июля утверждал, что самого Пригожина и бойцов «Вагнера» в Беларуси еще нет. Здесь важно отметить, что у белорусского президента потенциально выгодная, но в то же время довольно сложная ситуация. С одной стороны, он получил дивиденды от того, что вроде как бы выступил посредником между Пригожиным и Путиным. Например, Россия уже подтвердила ему низкую цену на газ, он может также рассчитывать на решение финансовых вопросов. Хотя это не обязательно так. Возможно, что его высказывания по поводу нахождения «Вагнера» как раз связаны с тем, что он все еще не получил того, что ему обещали. Кроме того, отряды «Вагнера» могут обеспечить защиту его правления.
Например, в том случае если вдруг в Беларусь перейдут из Украины бойцы полка Калиновского, который состоит из белорусов, выступающих против власти Лукашенко. Если они, к примеру, займут известные партизанские места и к ним будут примыкать местные сторонники, то для Минска это станет большой проблемой. Похожим образом на Кубе начинал Фидель Кастро, который сначала обосновался с группой партизан в горах Сьерра-Маэстра, а затем в 1959 году сверг режим диктатора Фульхенсио Батисты. Так что «Вагнер» Лукашенко явно не помешал бы.
С другой стороны, для Лукашенко существует большой риск, что Пригожин с «Вагнером» могут попытаться взять под контроль Беларусь. Причем, не только в своих интересах, если допустить, что у них все еще есть какие-то неформальные отношения с российскими властями. К примеру, в Африке сравнительно небольшие отряды «вагнеров» имеют огромное влияние в разных странах. Таким образом Беларусь теоретически может быть добавлена к этому списку. Понятно, что Москве не нужна флибустьерская республика во главе с Пригожиным, но очередной ЛНР и ДНР никогда не помешает.
Естественно, что Лукашенко учитывает такой риск. Его сравнительно небольшая и при этом неопытная армия в случае чего явно не сможет противостоять 10 тыс. наемникам-ветеранам Пригожина. Поэтому присутствие «Вагнера» в своей стране он может допустить только в очень ограниченном виде, исключительно для демонстрации. Кроме того, он наверняка имеет представление о реальном месте Пригожина в реализации российской политики в целом и в той же Африке в частности.
Последнее обстоятельство имеет большое значение. Потому что, очевидно, что «Вагнер» всегда был глубоко интегрирован в российскую политику. Он мог работать на грани или за гранью фола, чего официальные российские власти себе позволить не могли. Собственно, это подтвердил президент Путин, когда после завершения мятежа Пригожина говорил, что «Вагнер» финансировался государством. Позднее в России заявляли, что Пригожин получил контрактов на 1,7 трлн. рублей. Но кроме этого «Вагнеру» было бы невозможно осуществлять свою деятельность без поддержки государства, хотя бы транспортом и вооружениями.
Соответственно, между российским государством и Пригожиным в Африке были достаточно деликатные отношения. Наверняка Москва не захочет отказываться от африканского направления в своей политике. Самый логичный способ – это перехватить управление у Пригожина и его команды. Но возможно ли это сделать или нужно ли это делать в принципе?
Если в России сегодня действует общая установка на то, что самая большая угроза в ее современной истории с вооруженным мятежом в разгар войны прошла без особых последствий для участников и государства, тогда можно сохранить и главные направления прежней политики. Между прочим, в российских пабликах часто говорят, что Пригожин может перенести свою активность в Африку.
Однако, у Пригожина в принципе не может быть какой-то собственной активности в Африке или где-то еще за границей. Он действовал в интересах государства, хотя и свои тоже учитывал. Но государственные интересы были в приоритете, президент Путин фактически это официально подтвердил в своей речи после завершения мятежа. Вернее сказать, Пригожин зарабатывал на том, что осуществлял проведение государственной политики в той же Африке. Если он вдруг будет продолжать это делать, тогда еще раз подтвердится тезис о деликатном характере его отношений с государством, в том числе в отношении прошедшего мятежа.
В любом случае можно констатировать, что достаточно странный характер неудавшейся попытки июньского переворота в России в очередной раз демонстрирует «схватку бульдогов под ковром», согласно образному выражению Уинстона Черчилля. При этом в самой России все такие бульдоги относятся к категории своих, включая Пригожина. Можно допустить, что одни бульдоги решили потеснить других, но после их неудачи более сильные по каким-то своим соображениям не стали пока расправляться с проигравшими.
Но все-таки более логична версия о том, что мятеж должен был произвести впечатление на чужих бульдогов. Потому что соперничество между великими державами всегда было связано с взаимодействием и тонкой игрой с взаимным шантажом. Для чего это могло быть необходимо? Для того, чтобы найти аргументы для выхода из сложившейся непростой ситуации. Если на секунду допустить что это так, то тогда каких целей добивались игроки с российской стороны?
В первую очередь они продемонстрировали Западу условного Сталина с кувалдой, на фоне которого нынешние власти выглядят гораздо более приемлемыми и предсказуемыми контрагентами. Кроме того, были также сказаны слова об ударе в спину, о повторении ситуации 1917 года. А это уже основания для диалога с внутренним общественным мнением. Теперь вполне можно будет говорить, что Россия почти победила, но мятеж Пригожина нанес удар в спину. В результате российское государство лишилась целого корпуса из ветеранов «Вагнера», которые ушли в Беларусь, или в Африку, или разошлись по домам. Кроме того, пришлось перебрасывать войска с фронта в Москву на случай подобных инцидентов, что опять же ослабило войска на фронте. Именно этих войск российской армии и не хватило для победы над Украиной, в частности, на подступах к Крыму.
Еще одним итогом истории с мятежом явно будет еще большее ослабление армии. Потому что в ответ на якобы проявленные симпатии к «Вагнеру» или опять же на вроде бы проявленную нелояльность некоторых военных, можно будет осуществить усиление контроля спецслужб над армией. Опять же в духе сталинских времен. Можно вспомнить, как в 1941 году в обстановке тотальной подозрительности в советской армии рядом с каждым военачальником находился офицер НКВД. В частности, они контролировали связь. Например, Георгий Жуков однажды спросил у Константина Рокоссовского, почему тот с опозданием проинформировал его о ситуации. В ответ Рокоссовский сказал, что офицер НКВД не предоставил ему такой возможности, потому что сначала он информировал свое начальство. Жуков тогда смог внести изменения в эту пагубную для армии практику.
В связи с этим можно вспомнить еще и высказывание командующего Росгвардии Виктора Золотова о том, что его организации должны передать тяжелое вооружение. Если это произойдет, то Росгвардия будет напоминать даже не войска НКВД времен Лаврентия Берии, хотя там тоже были дивизии и бригады. Скорее это будет похоже на Корпус стражей исламской революции (КСИР) в Иране. По боевой мощи КСИР не уступает армии, в некоторых моментах он ее превосходит. У корпуса есть свои военно-воздушные и военно-морские силы и ему подчиняется ополчение «Басидж».
Так что главным итогом мятежа «Вагнера» фактически становится ослабление армии и ее нынешнего командования. Особенно на фоне слухов о допросах генерала Суровикина и якобы отстранении от командования генерала Герасимова. В принципе российские власти могут теперь обвинить этих, может других генералов, а также министра обороны Шойгу в том, что именно они ответственны за общую неготовность российской армии к этой войне. Потому что обществу все-равно надо кинуть кость в виде кого-то виновного в возможном поражении. Особенно на фоне того, что у России уже явно не получается победить в этой войне.
Нынешнее министерство обороны является лучшим кандидатом на эту неблаговидную роль. У него не очень хороший имидж в российском обществе. Здесь постарался тот же Пригожин. Кроме того, армия была не лучшим образом готова к войне, у нее так и не появилось современной техники, руководство было не самым компетентным. Но более важным было то, что в армии наверняка имела место коррупция. Причем, в ней можно обвинить как генералитет, так и Пригожина. Когда президент Путин после мятежа говорил о выделенных «Вагнеру» суммах, он выражал надежду, что ничего не украли.
В принципе история с масштабной коррупцией в армии может быть хорошо подана общественности. Это может выглядеть таким образом, что мы почти победили, но нас подвели, нанесли удар в спину. Причем, не только мятежники вроде Пригожина, но и некомпетентные генералы. Возможно поэтому Шойгу и Герасимова до сих пор официально не уволили с их должностей. В этой истории у них еще есть своя несыгранная роль.
Но возникает естественный вопрос, зачем вообще нужны такие сложные многоходовые комбинации? Зачем рисковать статусом сильной власти, заставлять сомневаться общество и армию? А если завтра произойдет настоящий мятеж, если кто-то подумает, что теперь такое возможно. Зачем выпускать из бутылки джинна в лице наемников, организующих переворот. Можно вспомнить Латинскую Америку или Африку, где военные мятежи происходят очень часто. Кроме того, здесь еще до «Вагнера» и Пригожина действовали европейские наемники, можно вспомнить того же Боба Денара, который, в частности, организовал два переворота на Коморских островах, создал здесь базу наемников, возглавил президентскую гвардию и 15 лет фактически правил этим государством.
Хотя надо признать, что все-таки риск не слишком велик. Потому что речь не идет о новой смуте в духе войны всех против всех в начале XVII века. Все происходит в рамках центральной вертикали власти, которая явно не становится слабее. Напротив, как ни парадоксально, но она становится сильнее. Даже усиление власти спецслужб над армией выглядит чрезмерным шагом. Российская армия не является отдельной от общества кастой, как в условном Чили. Тем более сегодня, когда ее кадровый костяк выбит в боях и она состоит главным образом из мобилизованных.
Хотя может быть именно это обстоятельство и беспокоит российскую элиту, потому что уж очень сильно это напоминает 1917 год. К тому моменту кадровая армия погибла на фронтах первой мировой войны. К примеру, в резервных батальонах гвардейских полков в Санкт-Петербурге уже не было отборных солдат из зажиточных семей. До войны это делалось для того, чтобы избежать бунта. В 1917 году их уже пополняли обычными мобилизованными рабочими, крестьянами, а офицеры были бывшими учителями. В феврале 1917 года они отказались подчиняться приказам и организовали революцию в столице.
Поэтому усиление контроля над армией, это превентивная мера со стороны государства, мятеж Пригожина предоставил для этого прекрасный повод. А зачем это нужно, усиливать централизацию власти в ситуации, когда у тебя и так все под контролем. Только в том случае, если ты готовишься сделать шаг, который может не понравиться обществу, особенно его ура-патриотической части. Не случайно 8 июля в Санкт-Петербурге не дали провести встречу видного представителя этой части российской общественности Игоря Стрелкова-Гиркина. И вообще власти в последнее время оказывают давление на так называемый клуб рассерженных патриотов, который объединяет как раз тех, кто хочет воевать до победы.
По сути, единственный момент, который требует упомянутых выше неоднозначных шагов, это война в Украине, а точнее выход из этой войны. В России явно этого очень сильно хотят. Поэтому засылают эмиссаров с предложениями о немедленном мире, что означало бы сохранить ныне занятые территории. В США периодически в СМИ пишут о контактах с российскими представителями. Официальные представители говорят о том, что некие влиятельные люди проводят консультации и они об этом знают. В переводе с дипломатического языка это означает, что идут интенсивные переговоры об условиях урегулирования.
Понятно, что для Украины такой вариант неприемлем. Они всегда утверждали, что согласятся только на полную деоккупацию своей территории, включая Крым и Донбасс. Однако, 10 июля президент Украины Владимир Зеленский вдруг сказал, что Россия будет готова к переговорам, когда украинские войска выйдут к Крыму. Но тут же отметил, что установка на освобождение всех территорий остается неизменной. Опять же в переводе с дипломатического это означает, что на украинцев оказывают сильное давление. Когда Зеленский говорит так о Крыме, то это может означать, что в Украине отдают себе отчет, что граница полуострова может быть тем рубежом, на котором вполне вероятна заморозка конфликта. Хотя этого рубежа еще надо достигнуть.
В целом мятеж Пригожина можно расценивать в том числе и как ход с российской стороны, чтобы подготовиться к новой политической реальности. Для этого с условной шахматной доски убрали сильную фигуру, которой власти могли ходить с нарушением правил. Теперь в ней нет необходимости, она выполнила свою роль. Но в тоже время Пригожин может быть еще и нужен, как некий жупел для условного Запада. Потому что пока он ходит на свободе, его можно будет использовать, им можно будет сходить. Сегодня пропаганда в России делает из него достаточно зловещую фигуру, но при этом аккуратно обходит тот момент, как вообще получилось, что он стал таким могущественным игроком.
Но это и неважно, потому что не вся информация предназначена общественному мнению. Российские власти играют на большой геополитической шахматной доске. И очень похоже, что эта игра подходит к какому-то своему промежуточному результату. И очень похоже, что это будет заморозка конфликта, но вот только остается под вопросом, на каких именно рубежах?
В любом случае заметно уставшее российское общество согласится с любой возможной версией выхода из конфликта, которую ей предложит власть. Например, можно сказать, что Россия почти победила, но вмешались страны НАТО, а тут еще коррупция в армии, отсюда нехватка современного оружия. Затем наемники подняли мятеж и нанесли удар в спину. В этой ситуации можно сказать, что самое логичное взять паузу, например, лет на двадцать, хорошо подготовиться, провести работу над ошибками, а потом снова в бой.
Как известно, согласно восточной байке про Ходжа Насреддина, который когда-то обещал падишаху за мешок золота научить ишака читать Коран за 10 лет. Когда его спросили, это же невозможно, он ответил, что «за 10 лет или он сам, или падишах, или ишак помрут, а в хозяйстве мешок золота и хороший ишак всегда пригодятся». Так что обещать можно все что угодно, особенно, когда общество в России явно хотело бы завершения этой войны. За исключением ура-патриотов, но для них приготовлены соответствующие институты власти.
Главный парадокс нынешней ситуации заключается в том, что очень многие ждут повторения 1991 года и такого политического кризиса в России, который приведет к власти либералов. Но этого наверняка не будет. В одну реку даже на Западе не входят дважды. Они будут торговаться с центральной властью в России по поводу снятия санкций и потребуют за это многое, но не либеральные политические реформы. В том числе потому, что идеи Пригожина и его антагонистов из ура-патриотического лагеря витают в воздухе. Для Запада явно предпочтительнее относительно предсказуемая центральная власть в России с либеральными экономистами в управлении экономикой и даже коррупцией с легкой степенью изоляции от внешнего мира, чем условная Северная Корея.
Потому что после заморозки конфликта на любых границах Россия уже не будет прежней. В то время как Украина станет активно развиваться, в том числе, как противовес России и, в том числе, частично за российские репарации. Новый план Маршалла и максимальные связи с ЕС сделают из Украины качественно другую страну. В конце концов к ней вернутся Крым и Донбасс, но путем вполне вероятной сделки в обмен на частичное снятие с России санкций.
Но украинские власти тоже торгуются с Западом и это естественно. Они отдают себе отчет, что времени остается все меньше. Осенью в России должны принять решение о том, кто пойдет на президентские выборы 2024 года и с какой программой. До этого момента украинцам надо либо выйти на границы с Крымом, либо придется остановится там, где будут находиться их войска.