Решение о проведении мобилизации в России и референдумов на занятых в ходе войны территориях выглядит как стремление изменить не слишком благоприятное положение дел и на фронте, и в международной политике. После семи месяцев войны в Украине ситуация явно зашла в тупик. К сентябрю российские войска уже не могли наступать, как они это делали раньше, когда брали Северодонецк и Лисичанск. Более того, в начале сентября они потерпели весьма чувствительное поражение на севере, потеряв занятую ранее часть Харьковской области.
При этом весьма крупная группировка российских войск фактически оказалась блокирована на плацдарме на правом берегу Днепра в Херсонской области. Ее регулярное снабжение крайне затруднено из-за разрушения стационарных переправ через реку – Антоновского моста и моста через дамбу в Новой Каховке. Если снабжения нет или оно осуществляется на какую-то часть от потребностей, например, на 25 %, то это означает, что войска на таком плацдарме постепенно теряют свою боеспособность. Тем более, что они находятся под постоянными обстрелами украинской артиллерии.
Следовательно, российскому командованию необходимо принимать решение либо об отводе этой группировки на левый берег, либо об ее усилении, чтобы не просто удержать плацдарм, но и попытаться перейти в наступление. Последнее было важно не столько с военной, сколько с политической точки зрения. Потому что в таком случае у России сохранилась бы хотя бы теоретическая возможность наступать на Николаев и Одессу.
В данном контексте отход на левый берег означал бы, что такой возможности больше не будет и российская армия переходит к обороне. Для руководства России имело значение, что это могло быть воспринято как проявление слабости. Поэтому хотя военные, скорее всего, настаивают на отводе правобережной группировки из-под Херсона на левый берег Днепра, политическое руководство выступает против этого. В то же время в сентябре было понятно, что для усиления правобережной группировки и самое главное ее поддержания на боеготовом уровне явно не хватало военных ресурсов.
В этой ситуации в Москве, собственно, и решили провести мобилизацию с тем, чтобы попытаться переломить ход событий. При этом одновременно было объявлено о спешном проведении референдумов о присоединении как занятых российскими войсками территорий Украины в части Запорожской и Херсонской областей, так и уже существовавших к моменту начала войны республик - ЛНР и ДНР. Такая спешка может быть объяснена критической ситуацией на фронте и отсутствием перспектив выхода из политического тупика, в котором оказалась Россия.
Несомненно, что триггером этих событий стало поражение в Харьковской области. Между прочим, здесь также готовились к проведению референдума о присоединении к России, но этот вопрос потерял актуальность после успешного сентябрьского наступления украинской армии. Соответственно, для российской стороны сократились возможности для политического маневра на занятых территориях.
Если бы они потеряли еще и Херсон, а такие оценки на ближайшую перспективу давались западными аналитиками, тогда проводить референдум только в части двух областей Украины без контроля областных центров, было бы, как минимум, очень странно. Напомним, что Херсон единственный областной центр, занятый российской армией в ходе этой войны.
Поэтому, скорее всего, именно перспектива вполне вероятной неудачи под Херсоном и стала той последней каплей, которая и привела в действие сразу два механизма – референдум и мобилизацию. При любой оценке ситуации очевидно, что официальная Москва в ходе этой войны явно стремилась если и не избежать проведения мобилизации, за что ее всегда критиковали российские праворадикальные круги, то хотя бы оттянуть. Отсюда попытка решить вопрос нехватки личного состава за счет самого разного рода наемных формирований, включая преступников.
Но поражение под Харьковом в сентябре показало, что такая тактика России не помогает. На фоне обозначившейся тенденции перехода к позиционной войне у России оказалось слишком мало солдат на фронте длиной в 1300 километров. В такой ситуации возможны два варианта – или договариваться, или продолжать войну, но тогда нужны ресурсы. Во втором случае также можно пойти двумя путями – или перейти к позиционной войне, или продолжить наступление в попытке если не добиться победы, то вынудить Украину и ее западных партнеров ко все тем же переговорам.
Но договориться явно не получается. Все те условия, которые обсуждались в марте по время переговоров в Стамбуле и возможно позднее в ходе закрытых консультаций, теперь для Украины уже не актуальны. Если весной Россия еще могла диктовать те или иные условия, то осенью этого уже сложно добиться. Ее переговорные позиции стали заметно слабее.
Но в Москве не готовы отказываться от хотя бы каких-то элементов демонстрации своей победы. Поэтому ей нужно было от Украины хотя бы что-то. Может быть признания ДНР и ЛНР в обмен на возврат линии противостояния к 24 февраля с возвращением занятых территорий Херсонской и Запорожской областей. Может быть что-то еще. Поэтому ее представители всегда делают акцент на том, что переговоры необходимы, но на условиях Москвы.
В свою очередь Украина с этим не согласна. Ее представители сегодня говорят не только о возврате к 24 февраля, но и в целом о восстановлении территориальной целостности, включая ДНР, ЛНР и Крым. Кроме того, они ставят вопрос о репарациях за все произведенные разрушения в Украине.
Хотя очевидно, что при оценке риторики обеих сторон необходимо учитывать факторы реальной политики. Понятно, что, как и при любом торге, стороны заявляют о максимально возможных требованиях, но затем сходятся на каком-то среднем значении. Конечно, они могут не сойтись и тогда конфликт продолжается до тех пор, пока они не будут вынуждены пойти на какой-то контакт, например, из-за истощения сил сторон.
В этом плане, несомненно, что Украина сейчас находится в более выигрышной ситуации. Она преодолела самое трудное время начала этой войны, ее поддерживают наиболее развитые страны мира, у нее много самого современного оружия западного производства. Но особенно значимым является то, что у Украины очень мотивированное население и армия. Ее общество находится в процессе формирования политической нации на фоне борьбы за свою идентичность. Возможно, что это более важно, чем даже борьба за территорию. Поэтому у Украины значительно выше запас прочности и готовности к сопротивлению.
У России ситуация сложнее. Война против Украины не слишком популярна в обществе, даже несмотря на декларируемую ее поддержку большей его частью. Вернее, можно сказать, что российское общество не совсем понимает смысла этой войны. В России до сих пор ее называют специальной военной операцией. Несмотря на весьма эффективную пропаганду и агитацию, российское общество относится к происходящему довольно пассивно.
Но самым сложным в настоящий момент для Москвы являлось отсутствие результата. Военные возможности профессиональной армии во многом были исчерпаны, ресурсы все более ограничены, потери оказались слишком большими. При этом масштабные поставки оружия из стран НАТО все больше ограничивают российскую армию в использовании ряда своих явных преимуществ.
Например, российские военные в этой войне крайне ограничено используют авиацию из-за наличия у Украины достаточно развитой ПВО. К тому же, именно поставки средств ПВО с Запада выглядят наиболее логичным шагом, потому что это 100% оборонительное оружие. Решение о поставках США двух систем NASAMS, а также нескольких немецких систем IRIS могут быть далеко не последними.
Конечно, отсутствие авиации на поле боя несколько компенсировали ракеты и особенно артиллерия. Но ракеты имеют тенденцию заканчиваться, а артиллерия испытывает недостаток боеприпасов и все больше проигрывает в контрбатарейной борьбе. Последнее связано с поставками западных контрбатарейных радаров. В то же время боеприпасов для артиллерии также становится меньше из-за высокого расхода в предшествующие месяцы. Кроме того, применение высокоточного оружия, которым украинцы наносят удары по складам в прифронтовой зоне. Большой проблемой может стать также износ стволов, которые надо менять после определенного количества выстрелов. Тем не менее, артиллерия остается главным фактором преимущества для российской армии.
Показательно, что на поле боя все меньше присутствуют танки, слишком много было потерь в ходе этой войны. При этом у Украины танков изначально было меньше, многие из них были потеряны. Поставки танков советского образца из Польши и Словакии только отчасти компенсировали потери. Но у России потери танков были существенно больше. В целом в ходе этой войны стало очевидно, что наличие у украинской армии большого числа современных противотанковых комплексов западного производства делает российские танки очень уязвимыми.
Так что из основных видов вооружения российская армия не может эффективно использовать танки и авиацию. Ракетные войска и артиллерия сохраняют свою эффективность, но она постепенно снижается из-за расхода боеприпасов, противодействия противника и частичного износа.
В такой ситуации мобилизация это фактически один из последних резервов российского командования. В принципе последним резервом является ядерное оружие, дискуссия о возможном применении которого периодически ведется в контексте войны в Украине, особенно в последнее время. Но его применение все-таки крайне маловероятно, хотя, конечно, в наше время ничего нельзя исключать.
Однако, мобилизация обеспечит российской армии только количественное увеличение ее состава. Она не поможет решить проблемы с современной техникой. Само по себе увеличение численности армии, если она не подготовлена соответствующим образом, не может решить вопрос достижения решающего преимущества в такой войне, которая идет сейчас в Украине. Но в то же время, это способно изменить тактическую ситуацию.
Очевидно, что 300 тыс. дополнительных солдат на фронте при массированной поддержке артиллерии даже при плохом обеспечении и отсутствии подготовки вполне могут повлиять на ситуацию на фронте. Как минимум, эти солдаты подкрепят действующие части. Кроме того, они позволят создать сплошную линию фронта в духе позиционной войны. И, наконец, Россия вполне может попытаться перейти в наступление на целом ряде направлений, в том числе там, где она до этого уже отступала. Например, на Харьков или Сумы и Чернигов. Если же призвать миллион солдат или больше, то теоретически можно создать группировки для такого наступления.
Другое дело, что их будет сложно обеспечивать, они будут нести большие потери. Тем более, они прибудут на фронт накануне зимы, а для позиционной войны в зимних условиях нужны весьма значительные материальные ресурсы. Большой вопрос, способна ли российская армия и экономика России все это обеспечить.
Конечно, можно открыть все склады, которых очень много еще с советских времен. Здесь можно взять артиллерию, танки, стрелковое оружие. Пусть они будут устаревших моделей, но их должно быть очень много. Этого хватит, чтобы вооружить миллион солдат. Однако это будет армия для ведения войны с большими массами пехоты в духе второй мировой или даже первой мировой войны.
В этой связи можно вспомнить ирано-иракскую войну в 1980-ых годах, когда два примерно равных по силам и возможностям противника истощали друг друга в позиционной войне. Однако за Украиной сегодня стоит Запад со всеми его возможностями. Соответственно, военные возможности России и Украины уже явно не равные.
Характерно, что в ирано-иракской войне именно иранцы были более мотивированной стороной, у них только что в 1979 году прошла исламская революция. В то время как Ирак получал масштабную поддержку от арабских нефтедобывающих стран. В то время как Иран никто не поддерживал. Но несмотря на всю поддержку Иран смог оттеснить иракскую армию. Мотивация населения и армии сыграли огромную роль.
Но и самое главное – какова стратегическая цель у политики ведения войны с использованием массы мобилизованных солдат. С тактическими задачами все понятно. В первую очередь российские войска будут удержать Херсон и правобережный плацдарм, а также фронт на севере Луганской области. Они будут также продолжать наступление в Донецкой области. Теоретически большее количество солдат создаст условия для перехода в наступление по самым разным направлениям, создавая угрозу для украинской армии. Но вот что со стратегическими целями?
Понятно, что общая стабилизация военной ситуации и организация попыток перейти в наступление на отдельных направлениях в настоящий момент это уже немало для России. Но для победы в войне в целом этого недостаточно. Это только станет лишним поводом для стран Запада усилить поддержку Украины. Призыв еще большего числа людей явно не даст эффекта из-за растущей ограниченности ресурсов.
Поэтому можно предположить, что Москва планирует использовать мобилизацию для того, чтобы продемонстрировать свою готовность применять самые жесткие меры. Характерно, что Москва пошла на мобилизацию накануне зимы. Теперь она будет в зимний период пытаться оказывать давление на украинские позиции с помощью всей массы набранных по мобилизации войск. Возможно также, что им даже будет достаточно удерживать фронт, а значит, и занятые территории. в рамках позиционной войны. Расчет может быть связан с тем, что зимой и в Украине, и в Европе теоретически могут возникнуть сложности со снабжением тепла и энергией.
Кроме того, в Москве могут начать создавать проблемы для украинской инфраструктуры, особенно для тепло и электроснабжения городов. Когда были нанесены удары в сентябре по ТЭЦ Харькова и Кременчуга это была демонстрация возможностей применения такой тактики ведения войны.
На этом фоне в России будут ждать развития ситуации в Европе. Этой зимой, судя по последним событиям, туда не будут осуществляться поставок российского газа. На «Северном потоке» в конце сентября произошли взрывы, которые вывели его из строя. Трубопровод Ямал-Польша не работает из-за судебных исков. На этом фоне единственным направлением экспорта российского газа, как это не парадоксально, остается только украинское. Однако поставки по нему также могут остановиться в ближайшее время.
Так что, очень возможно, что стратегической целью всей истории с мобилизацией и проведением референдумов все-таки является попытка Москвы усилить свои переговорные позиции. Условно говоря, российская сторона повышает ставки в игре до максимально возможного уровня с тем, чтобы вынудить противоположную сторону к переговорам.
Очень похоже, что в России все-таки не сжигают всех мостов, а хотят лучших условий для переговоров. В связи с этим весьма показательно, что в тот самый день, когда российский президент Владимир Путин объявил о мобилизации, состоялся обмен пленными. Причем, самый масштабный за всю историю этой войны.
Россия отдала Украине больше 200 военных с Азовстали в обмен на пророссийского политика Виктора Медведчука и около 50 российских пленных. Кроме того, в Саудовскую Аравию отпустили десять иностранцев, воевавших на стороне Украины. Трое из них были ранее приговорены в ДНР к смертной казни.
Еще более показательно, что в Турцию под гарантию президента Реджеп Тайипа Эрдогана были отпущены пять командиров полка «Азов» и морской пехоты. С учетом того, что из 200 украинских пленных 125 были офицерами, большая часть из того же «Азова», это означает, что отпустили командный состав самого ненавидимого российской пропагандой подразделения украинской армии.
Поэтому это явно нечто большее, чем просто обмен. Это похоже на демонстрацию намерений. Зачем иначе совмещать два таких события, как объявление о мобилизации и освобождение командного состава «Азова»? Можно предположить, что здесь преследовали, как минимум, две цели. Первая должна была продемонстрировать условную «добрую волю» и готовность договариваться по самым трудным моментам. Вторая была адресована правым радикалам внутри самой России для того, чтобы они не подумали, что, объявив мобилизацию, центральная власть уступила давлению с их стороны.
Во всей этой истории главным, по сути, является то, что центральная власть в России почувствовала необходимость продемонстрировать свою силу. В этом смысле мобилизация адресована не только внешнему мира. Она направлена также адресатам внутри страны, чтобы никто не сомневался в ее решимости.
В таком случае неважно, что нет средств для мобилизованных, что они находятся в тяжелом положении. Для аграрных империй прошлого и мощных централизованных государств XX века, вроде СССР или Китая после второй мировой войны, это было неважно. Они были способны мобилизовать столько людей, сколько было нужно. Для этого они были готовы на применение любого насилия.
В данном случае логика российского руководства связана с тем, что надо всем и внутри страны и за ее пределами продемонстрировать мощь государственной машины. Возможно они хотят тем самым вынудить противную сторону к достижению договоренностей на относительно выгодных условиях. Но в любом случае они испытывают потребность в демонстрации силы центральной власти. С чем связана такая потребность, другой вопрос? Возможно с тем, что многие начали обсуждать будущее России и в основном в контексте децентрализации власти.
Так что это все больше напоминает конфликт между централизованной властью бюрократического государства и децентрализованной системой организации власти европейского образца. По сути, Россия и Украина вернулись на 300 лет назад, когда мощная централизованная власть в Московском государстве имела дело с Польшей и Украиной с их децентрализацией, городским самоуправлением на основе Магдебургского права и даже казачьей вольницей. После Петра Российская империя ликвидировала сначала вольницу, потом Магдебургское право и самоуправление в целом, и, в конце концов, украинскую Гетманщину, а потом и Польшу.
Возможно не случайно президент Путин в начале этой войны говорил именно о Петре I. В его эпоху Московское государство превратилось в Российскую империю. Может речь идет о похожей трансформации. Но проблема в том, что теперь против таких планов выступает весь коллективный Запад, а это меняет ситуацию. Российская империя обычно проигрывала тогда, когда против нее была Европа и выигрывала тогда, когда кто-то в Европе ее поддерживал.
В неудачной Крымской войне 1853-1856 годов пришлось воевать против главных европейских стран Англии и Франции на фоне отказа в поддержке со стороны Пруссии и Австрии. В итоговой победе над Наполеоном важную роль сыграли финансовая поддержка Англии и военная Пруссии и Австрии. В первой мировой войне 1914-1918 годов Российская империя чуть было не оказалась среди победителей Англии, Франции и США. Но развалилась из-за внутреннего напряжения, вызванного в том числе чрезмерной мобилизацией. Во второй мировой войне СССР выступал против Германии в составе коалиции с Англией и США. Они снабжали СССР оружием, материальными ресурсами.
Сегодня весь коллективный Запад поддерживает Украину и явно может это делать очень долго. Даже если в отдельных странах Европы придут к власти некоторые пророссийские политики, это не изменит общую ситуацию. Значит, будет линия на истощение сил сторон. Кто более устойчив в такой ситуации, большой вопрос. Поэтому все равно надо договариваться, правда неясно на каких условиях. Россия сделала свою решительную ставку, теперь будет ждать от этого каких-то результатов. Но вот вопрос, что будет, если эта ставка не сыграет.
Никто не знает сегодня, чем именно и когда это все закончится. Но рано или поздно это все-таки произойдет. Конечно, хотелось бы, чтобы раньше. Но это далеко не факт.