В настоящий момент ситуация в Украине все отчетливее заходит в своего рода стратегический тупик. Россия явно уже не может добиться решающей победы в какие-то приемлемые для нее сроки. Хотя российские официальные лица всячески демонстрируют уверенность в своих силах, но это и понятно, они должны сохранять лицо даже в самой неблагоприятной ситуации.
В то же время Украина также не может рассчитывать на решительную победу над российскими войсками в обозримой перспективе. Конечно, сейчас украинская сторона чувствует себя гораздо более увереннее, чем три-четыре месяца назад. Но все-таки главным образом украинцы пока все еще обороняются против российского наступления на востоке страны, хотя периодически и переходят в контрнаступление, например, в Херсонской и Харьковской областях.
В настоящий момент их главные надежды на существенный перелом в войне связаны с поставками западного вооружения. При этом у них нет проблем с весьма мотивированными солдатами, как мобилизованными, так и добровольцами. Основные трудности связаны с нехваткой вооружения и боеприпасов. Любые украинские представители на всех уровнях делают акцент именно на необходимости поставок тяжелого вооружения с Запада.
В сложившейся ситуации наибольшее значение имеют поставки из США, особенно в рамках принятого в мае закона о ленд-лизе. При этом фактически только из этой страны могут в принципе осуществляться масштабные поставки современного тяжелого вооружения. Понятно, что многие важные партнеры Украины из Европы не имеют подобных возможностей, но в то же время некоторые не имеют и такого желания.
Поэтому в Украине так часто критикуют, к примеру, Германию и Францию. Потому что поставки из европейских стран носят весьма ограниченный характер, многие из них, к тому же, формируются из старых образцов техники. Например, речь идет о боевых машинах пехоты времен Варшавского договора из Германии или танках «Леопард» с армейских складов в Испании. Причем, Германия не дает согласия и на эти поставки.
Но здесь надо отдавать себе отчет, что у европейских стран в принципе не очень много современной военной техники, как следствие не слишком большого внимания к армии в предшествующие годы. Например, у Франции согласно договору по ограничению обычных вооружений в Европе была квота на 1200 танков. Сегодня во французской армии всего 200 танков. У соседней Германии в 2021 году было только 260 танков.
В то время, как в Украине сейчас в конфликте участвуют сотни танков, еще сотни с обеих сторон были потеряны за почти четыре месяца боев. Украинская сторона называет потери российской армии почти в полторы тысячи танков. Хотя здесь стоит сделать поправки на ведение информационной войны. Но в любом случае ни Германия, ни Франция, ни другие европейские страны не могут отправить Украине свои танки из наличного состава.
На этом фоне, безусловно, выделяется Польша, которая передала Украине 270 танков Т-72 из состава собственной армии. Но это все старые запасы времен Варшавского договора, которые в Польше модернизировали. Очевидно, что в Европе невозможно организовать поставки танков в тех количествах, которые запрашивает Украина. 13 июня украинский представитель Михаил Подоляк обозначил потребность своей страны в 1000 гаубиц калибра 155 мм, 500 танков, 2000 бронетранспортеров. Понятно, что ни Германия, ни Франция не смогут передать Украине что-то существенное из состава своих собственных вооруженных сил. В лучшем случае что-то из запасов, но и то это явно займет много времени для расконсервации, если вообще это возможно.
Так что, по сути, остаются США. Только у них есть в наличии достаточно военной техники, которая подходит для ведения войны в Украине, те же танки, гаубицы. Если Вашингтон организует системные поставки в Украину тяжелого вооружения, то это может, конечно, кардинально изменить военную ситуацию, но все-таки явно не в ближайшей перспективе. Какое-то оружие необходимо еще произвести, про возможность и необходимость поставок какого-то оружия США будут еще думать. Очевидно, что в Вашингтоне на этот счет рассматривают разные сценарии.
В частности, американцы все-таки не стали поставлять Украине ракеты для ракетных комплексов HIMARS с дальностью поражения в 300 км. Они обосновали это тем, что в таком случае Украина сможет наносить удары по российской территории. Хотя теоретически у украинцев и сейчас есть возможность поражать территорию России, например, на границах соседних с российскими регионами Харьковской, Черниговской и Сумской областей. Здесь иной раз будет достаточно и миномета, не говоря уже о полевой артиллерии. Причем, российская сторона периодически заявляет об обстрелах населенных пунктов на своей территории, что украинцы регулярно опровергают.
Так что упоминание об обязательствах Украины не наносить удары по российской территории явно связаны не с самой вероятностью нанесения таких ударов, а, по сути, с декларацией целей и задач США в этой войне. Американцы, несомненно, поддерживают Украину и стремятся к военному ослаблению России, но не хотели бы прямой вовлеченности в конфликт и его чрезмерной эскалации. Такое желание понятно. Можно вспомнить времена холодной войны, когда СССР поставлял оружие арабским странам, а США Израилю или, когда США воевали во Вьетнаме, а СССР поставлял вьетнамцам оружие, включая зенитные комплексы. С точностью наоборот ситуация повторилась уже в Афганистане. На этот раз американцы поставляли оружие местным повстанцам, которым те воевали против советских войск.
Но обе великие державы обычно стремились остаться за кадром военных действий, даже если их оружие убивало солдат их геополитического противника. С одной стороны, потому что это всегда было чревато прямым столкновением ядерных держав. С другой стороны, потому что такая тактика позволяла ослаблять противника, нанося ему серьезный ущерб, как военный, так и политический. Можно вспомнить, насколько большие сложности были у США с затянувшейся войной во Вьетнаме. В то время как для СССР война в Афганистане вообще оказалась фатальным событием.
Сегодня также можно говорить, что война в Украине постепенно возвращает ситуацию в прежние времена. Естественно, что с поправками на все произошедшие с момента распада СССР изменения, особенно в соотношении сил сторон. Но здесь важно подчеркнуть, что и в наши дни для США остается актуальной логика времен холодной войны. Она заключается в том, чтобы не вступать в прямую конфронтацию с ядерной державой и одновременно ослаблять ее военные возможности и истощать экономику.
Условно говоря, у США есть одновременно и стратегические, и тактические приоритеты в украинском вопросе. При всем уважении к Украине, но для США эта война все-таки больше относится к тактической стороне вопроса. Потому что на другой стороне конфликта находится ядерная держава, пусть даже гораздо менее могущественная, чем когда-то был СССР. Естественно, что это влияет в том числе и на американскую поддержку Украины и на все маневры вокруг этого крайне тяжелого конфликта.
В целом, безусловно, поддержка со стороны США носит для Украины критически важный характер. На первом этапе войны это были, в частности, противотанковые комплексы, которые сыграли важную роль в борьбе против наступающих российских танковых колонн. Сегодня это 100 гаубиц М-777, контрбатарейные радары, беспилотные аппараты и т.д. Но в то же время, американцы ограничились ракетами для HIMARS дальностью в 70 км, к тому же речь пока идет о поставках всего 4 ракетных комплексов.
Хотя закон о ленд-лизе подписан, но все еще неясны параметры возможных поставок вооружений. Однако, очевидно, что США могут регулировать формат своей поддержки Украины в зависимости от политической конъюнктуры. Именно в этом контексте стоит рассматривать появление в последнее время самых различных высказываний представителей западных стран на тему необходимости достижения компромисса с Россией.
Например, стоит выделить заявление президента Байдена, что он думает о том, какой выход из ситуации есть у России. Можно вспомнить еще и патриарха американской внешней политики Генри Киссинджера с его компромиссными идеями. К этому стоит добавить президента Франции Эмманюэля Макрона, которого в Украине критиковали за слова о мире в обмен на территории.
Весьма показательным является статья влиятельного американского журналиста Дэвида Игнатиуса в «The Washington Post» о том, что стоит вспомнить об опыте Корейской войны 1950-1953 годов. В 1953 году после нескольких лет ожесточенного противостояния стороны заморозили конфликт вдоль линии фронта. Война прекратилась, но мир так и не был подписан. В статье был еще один очень важный тезис о том, что Южная Корея после этого при американской поддержке стала процветающей страной.
Понятно, что все это опять же выглядит, как часть информационного сопровождения конфликта. Это может быть зондированием общественного мнения на Западе и в Украине. Это может быть информация, предназначенная российской стороне. Но зондирование общественного мнения все-таки может иметь большее значение.
В информационном пространстве вбрасываются идеи, которые сначала встречают в штыки, особенно в связи с высокой чувствительностью ситуации вокруг конфликта. Затем эти идеи постепенно оказывают все большее влияние на общественное мнение. Но в любом случае очевидно, что западные лидеры в целом и представители США, в частности, явно зондируют общественное мнение на предмет возможности реализации какого-то из сценариев по остановке или, возможно, приостановке или заморозке военного конфликта вокруг Украины.
Очевидно, что для Украины это крайне нежелательный сегодня сценарий. Потому что предусматривает фактическую потерю части территорий. Естественно, что после такой тяжелой войны и таких масштабных потерь это будет очень сложно объяснить в первую очередь украинскому обществу. Тем более, что благодаря западной военной помощи и колоссальным усилиям военных Украине удалось не только выстоять против такого мощного нападения со стороны крупной военной державы, но и временами переходить в контрнаступление. Понятно, что украинское общество и армия стремятся, если не к военной победе, то, как минимум, к освобождению территорий, захваченных российскими войсками после 24 февраля.
Поэтому украинские представители критикуют западных лидеров, особенно европейских за то, что те дозируют поставки оружия. Поэтому они утверждают, что не пойдут на переговоры в духе условного Минска-3 по аналогии с Минскими договоренностями 2015 года, которыми завершился первый военный конфликт в Донбассе. Такое стремление Украины вполне объяснимо. В том числе потому, что вследствие начала войны России против Украины фактически произошло образование украинской политической нации.
В этом смысле по эмоциональному накалу украинское общество находится в состоянии, в котором условно находилась Франция времен Французской революции. Тогда в 1792 году регулярные части Австрии, Пруссии, других германских государств плюс часть собственно французской регулярной армии из числа эмигрантов вторглись во Францию, чтобы подавить революцию. Регулярная армия Франции была деморализована, три командующих находились под судом по обвинению в предательстве, половина офицеров воевала на стороне оккупантов.
В такой ситуации Законодательное собрание Франции 9 июля 1792 года приняло декларацию «Отечество в опасности». После чего в армию записалось около 300 тыс. добровольцев. Только в Париже было 15 тыс. добровольцев, что составляло 2,5% от всего населения. Несмотря на профессионализм и военное превосходство австро-прусские войска не смогли противостоять вооруженному населению и отступили. Из этой декларации впоследствии развились идеи «народной войны» и «вооруженной нации». В новой французской армии полки формировались из одного батальона прежних регулярных войск и двух батальонов волонтеров. Это была народная армия, с которой прусские и австрийские контрактники не могли справиться до тех пор, пока в Австрии и Пруссии также не начался национальный подъем после наполеоновских завоевательных войн.
Однако оказалось, что и в XXI веке вооруженный народ также способен на многое. Например, в феврале и марте мы наблюдали под Киевом, Харьковом и Черниговом как волонтеры из территориальной обороны защитили свои города против профессиональной контрактной армии. Но в отличие от времен Французской революции для борьбы с регулярной армией сегодня нужно тяжелое вооружение. Поэтому Украина не может не зависеть от западной помощи, особенно по мере исчерпания запасов собственных оружия и боеприпасов.
В этой ситуации руководители стран Запада, несомненно, делают многое, но далеко не все из того, что от них ждет Украина. При этом они остаются прагматиками. Они не могут не учитывать эмоционального напряжения, которое столь характерно для общественного мнения Украины и западных стран. Но они должны исходить из стратегических задач, логика решения которых предполагает, что конфликт вокруг Украины в его нынешнем виде зашел в тупик.
Соответственно, усиление вооруженных сил Украины до уровня, который необходим для успешного контрнаступления, не только потребует больших затрат, но самое главное, это может создать ситуацию, когда Россия почувствует себя загнанной в угол. Здесь сразу возникает много рисков, все-таки Россия ядерная держава. Но важно также, что в итоге здесь могут усилиться позиции тех, кто настроен особенно решительно в реализации заявленных планов специальной военной операции, как ее называют в Москве.
Сегодня официальная Москва опирается на патриотические настроения существенной части российского общества. Но это может быть опасно для нее же самой, если там вдруг возникнут идеи, что нынешние власти плохо справляются с войной и всеми связанными с ней обстоятельствами. Например, они не объявляют военного положения и мобилизации, ушли без успеха с территории Киевской, Черниговской и Сумской областей и т.д. Понятно, что для Запада это был бы нежелательный вариант развития событий. В любом случае им проще общаться с нынешними властями в России, чем радикально настроенными патриотами.
В такой ситуации с точки зрения реальной политики (realpolitic), о которой, несомненно, думают в странах Запада, более логично было бы завершить острую фазу конфликта. Естественно, что в таком случае сохранятся все или большая часть санкций против России, что будет постепенно ослаблять ее экономику. При этом у Москвы резко сокращается окно возможностей по влиянию на ситуацию. К примеру, в таком случае можно будет открыть украинские порты для экспорта продовольствия. К тому же, Россия прекратит разрушение инфраструктуры Украины на всю глубину ее территории, что сегодня происходит регулярно.
Если конфликт заморозить, то основная борьба перейдет в поле дипломатии. Причем, большей частью тайной, что как раз лучше отвечает сложности ситуации. Можно будет вести переговоры о статусе занятых территорий, об обмене пленными, о компенсациях, о санкциях и условиях их частичной отмены и еще многом другом. Причем, это будут дискуссии главным образом между западными государствами и Россией с безусловным, но ограниченным подключением украинских представителей. Россия будет настаивать на снятии санкций, Запад будет требовать уступок. Тем временем, санкции будут медленно, но верно истощать российскую экономику. Для западных стран это может быть оптимальным развитием ситуации, более предсказуемым, чем продолжение активной фазы войны.
В свою очередь Запад в таком случае будет вкладывать большие средства в Украину с тем, чтобы реализовать условный вариант Южной Кореи против Северной или Тайваня против Китая. Естественно, что это весьма долгая история, но она будет опираться на богатый опыт Запада из времен холодной войны. Если нет возможности добиться быстрой победы, то линия на истощение противника вполне может быть для западных политиков более приемлемым вариантом. Причем, ситуация в экономике для России сегодня выглядит гораздо хуже, чем для СССР во времена Афганистана. В СССР все-таки была, если не полная автаркия, но самодостаточность в экономике в производстве большей части промышленной продукции, чего не скажешь про современную Россию.
Если допустить, что такие соображения теоретически могут иметь место, тогда логично предположить, что этому должна соответствовать и военная обстановка. Стоит обратить внимание, что в последние недели Россия все силы бросила на Северодонецк. Одновременно, Украина ведет наступление в направлении на Херсон. Развитие событий в данных районах может иметь значение для будущего развития событий.
Здесь можно допустить, что российская армия в итоге все-таки оставит правобережную часть Херсонской области вместе с областным центром Херсоном. Потому что их сложно защищать, за спиной у обороняющихся находится Днепр. В то же время, если отойти на левый берег, тогда украинская армия столкнется с большими трудностями при стремлении форсировать реку. В любом случае защищаться за рекой проще, чем на плацдарме перед ней.
Характерно, что в 1920 году белый генерал Врангель пытался удержать позиции за Днепром. Его армия вела бои у Каховки, но красные прорвали оборону, перешли реку и армия Врангеля была вынуждена уйти в Крым. Но у Красной армии было подавляющее превосходство над белыми. В то время как у Украины не будет такого превосходства над российской армией, если она займет оборону по Днепру. Она все также будет зависеть от поставок тяжелого оружия и боеприпасов.
В свою очередь Россия в принципе может занять не только Северодонецк, но и некоторые другие оставшиеся города в Луганской области. Не случайно украинские представители уже отмечали, что теоретически может произойти потеря луганских городов и это не конец войны. Но дальше российские войска скорее всего не пойдут ввиду общего истощения своих военных сил.
В результате может получиться, что Украина одержит победу под Херсоном и это будет воспринято в стране как большое достижение. Однако украинские войска вынуждены будут остановиться перед Днепром. В таком случае фронт здесь стабилизируется. Возможно, к этому времени он стабилизируется и на востоке, в Донбассе. Здесь Россия также может объявить о своей победе и выполнении своих задач, какими бы они ни были.
Таким образом активная фаза, собственно, и завершится. Например, российская сторона перестанет наступать, а украинская не сможет это сделать без поставок тяжелого вооружения и боеприпасов. Понятно, что вопрос данных поставок находится в компетенции западных стран. Они в состоянии их регулировать в зависимости от конъюнктуры момента. К примеру, боеприпасов украинской армии будет достаточно для ведения оборонительных боев, но не будет хватать для полномасштабного наступления. В результате ситуация окончательно зайдет в тупик и вполне возможно наступит время для реализации выхода из войны по условному сценарию Корейской войны, о котором писал американский журналист Игнатиус. Вернее, конфликт будет заморожен.
Безусловно, возможны и другие варианты развития событий. Например, Россия попытается продолжить наступление со своего Херсонского плацдарма на запад в направлении Приднестровья, чтобы отрезать Украину от моря. Но тогда ей придется штурмовать еще много укрепленных населенных пунктов с гарнизонами из мотивированных бойцов. В таком случае США поставят больше оружия и Россия будет нести еще большие потери на поле боя. Москве тогда все-таки придется объявлять мобилизацию и менять экономическую политику в окончательном направлении к автаркии.
Так что сегодня вопрос в том, какой из возможных сценариев выберут главные участники событий. Но все же решающий ход сейчас даже не за Россией, а за США. На условной шахматной доске они могут пойти любой фигурой, а у Москвы набор возможных ходов сегодня крайне ограничен – либо она продолжает то, что начала 24 февраля, либо ищет пути выхода из сложившейся ситуации.
Для Украины важна победа, но большой вопрос, что именно может считаться победой в таких условиях. Возможно, что сценарий Южной Кореи для нее не самый плохой вариант, особенно, если российская экономика будет продолжать находиться под санкциями или большей их частью. Потому что понятно, что и захваченные украинские территории, и, собственно, санкции все это будет предметом торга за лучшие условия для каждой из сторон.