16 февраля, по информации США и их союзников, ожидалось начало войны, в которой Россия вроде бы могла атаковать Украину. В самой России опровергали эту информацию. Более того, 14 февраля во время встречи президента Владимира Путина с министрами обороны и иностранных дел Сергеем Шойгу и Сергеем Лавровым были сделаны заявления, которые можно расценить как попытку несколько сгладить напряженность сложившейся ситуации. Министр Шойгу сказал, что войска завершают маневры на границе с Украиной и на следующий день стала появляться информация об их возвращении в места постоянной дислокации. В то же время министр Лавров после сделанной им общей негативной оценки реакции США на декабрьские требования России относительно пересмотра подходов к безопасности в Европе, сказал, что продолжать переговоры все-таки необходимо.
Таким образом, российская сторона, собственно, на самом высоком уровне заявила об отсутствии у нее планов начинать войну. Характерно, что сразу после этого с явным облегчением отреагировали рынки. 16 февраля был небольшой рост после падения на прошлой неделе, когда все войну как раз ждали. Но уже 17 февраля рост опять сменился некоторым падением. В том числе потому, что в США заявили, что, несмотря на заявление о возвращении войск в места постоянной дислокации, тем не менее, угроза войны все еще сохраняется. В свою очередь в тот же день 17 февраля российская сторона предоставила свой ответ на тот ответ, который сделали США в качестве реакции на декабрьское обращение России.
В декабре 2021 года Россия фактически выдвинула США и НАТО ультиматум, в котором призывала дать ей юридически оформленные гарантии безопасности. Они должны были включать в себя отказ от принятия в альянс Украины и Грузии. Но, кроме того, Москва требовала ликвидации всей той военной инфраструктуры в Восточной Европе, которая была создана после 1997 года, вывода оттуда войск, различной техники, включая американские ракеты. В общем это действительно был настоящий ультиматум, который на бумаге выглядел очень грозно.
Правда некоторые сомнения вызывало то обстоятельство, что требования Москвы были озвучены публично. Поэтому создавалось впечатление, что в России как бы отдают себе отчет в нереалистичности принятия выдвинутого ею ультиматума и стремятся использовать вполне ожидаемый отказ для демонстрации несговорчивости и недоговороспособности западных стран. Причем, понятно, что адресатом, кому предназначалось это послание, должно было стать общественное мнение внутри России. Маловероятно, что таким образом можно произвести впечатление на общественное мнение западных стран. Другое дело внутренняя аудитория, ей стремились продемонстрировать общую решительность официальных властей в защите интересов России.
Одновременно с декабря 2021 года стали особенно активно проводиться военные маневры. В результате так получилось, что на границах с Украиной оказалась сконцентрированной внушительная группировка наиболее подготовленных российских войск примерной численностью от 100 до 175 тыс. военнослужащих. К тому же, в феврале беспрецедентные по своему масштабу совместные российско-белорусские учения стали проходить и на территории Беларуси. Это послужило поводом для заявлений, что нападение теоретически может произойти и с белорусского направления.
Хотя сами представители России всегда заявляли, что у них нет планов начинать войну против Украины. Тем не менее, выглядело это как форма давления с целью придать весомости упомянутому выше российскому ультиматуму. Тем более, что никто не знал, в чем может заключаться военно-технические меры, которые Москва обещала применить в случае, если ее ультиматум не будет принят.
Среди возможных вариантов такого ответа называли испытания какого-то нового российского оружия, так обычно делают в Северной Корее, когда хотят привлечь внимание к своим интересам. Кроме того, в России многие говорили о возможности разместить военные базы с ракетами в Латинской Америке, например, в Венесуэле. Однако это было бы прямой аналогией с событиями, которые привели к Карибскому кризису в октябре 1962 года. Тогда СССР разместил на Кубе ядерные ракеты, что радикально сокращало время их подлета до американской территории. В ответ США стали готовить удар по Кубе, что угрожало началом ядерной войны. Понятно, что если бы вдруг в Москве возник подобный план, то США были бы сильно против и тогда был бы вполне вероятен новый Карибский кризис.
В такой ситуации очень многие обозреватели допускали, что удар по Украине как раз и может стать неким вариантом военно-технического ответа России в качестве реакции на отказ Запада от выдвинутого в его адрес ультиматума. Поэтому американцы и другие западные страны так резко повысили ставки в их сложной геополитической борьбе нервов с Россией.
Условно говоря, США и их союзники «подняли брошенную им перчатку». В западных СМИ стали публиковать утечки информации из разных специальных служб о планах ведения широкомасштабной войны России против Украины. Кроме этого, начались весьма значительные поставки украинцам оружия, хотя в основном оборонительного характера. Было также объявлено о том, что в случае нападения на Украину против России будут введены очень жесткие санкции. Решительность западных стран подчеркивали заявления о эвакуации дипломатов из Киева и призыв своим гражданам срочно покинуть территорию Украины. Понятно, что никто не собирался уступать. Акцент был сделан на том, чтобы вынудить Россию отступить. И, наконец, в США прямо заявили о том, что нападение произойдет 16 февраля.
Понятно, что когда обозначена настолько конкретная дата 16 февраля, то если даже у российского руководства были планы начать военную кампанию, то точно не в те сроки, о которых говорили их геополитические противники. Напротив, им было бы выгодно продемонстрировать, что это как раз не они нагнетают обстановку. Поэтому президент Путин и провел указанную выше встречу с министрами Лавровым и Шойгу.
Но в то же время, в Москве явно не хотят, чтобы все выглядело, как будто они уступили в этой борьбе нервов, условно говоря, в детской «игре в гляделки», кто первый моргнет. А для этого надо поддерживать напряжение. Поэтому они и направили американцам 17 февраля свой ответ. В нем было сказано, что США выбрали из российского ультиматума только удобные для себя пункты. В то время как в Москве рассматривают свое предложение в качестве пакетного. То есть, требуют либо принять все пункты в комплексе, либо отказаться от них. Дополнительно российская сторона потребовала вывести из Украины все поставленное ей западное оружие.
И опять очевидно, что эти требования не могут быть приняты. При этом Москва снова сделала публичным свой ответ американцам. И опять она явно исходит из того, что ее заявление в принципе нереализуемо. Тем не менее, заявление выглядит очень решительным шагом. В первую очередь, это позволяет сохранить лицо перед внутренней аудиторией. И в то же время дает возможность, условно говоря, вести относительно успешные арьергардные бои по выходу из сложившейся ситуации.
Потому что угроза начала войны оказалась весьма действенным инструментом геополитического давления. Если посчитать, сколько западных политиков приезжало уговаривать президента Путина все-таки не нападать на Украину, то можно считать, что он своего почти добился.
Его выслушали и, по крайней мере, на словах учли высказанные им озабоченности по поводу безопасности в Европе. Как результат, теперь всем заинтересованным сторонам предстоят непростые переговоры. Но самое главное, что они будут очень долгими со множеством перерывов на консультации и обсуждения. В этом смысле можно считать, что Москва добилась своего, с ней считаются и для этого ей даже не пришлось на самом деле воевать.
Тем более, что война в принципе дело непредсказуемое, даже если это война с Украиной. При всем военном преимуществе России в ракетном вооружении и авиации все-таки ей не удалось бы совершить условный блицкриг с минимумом потерь. Война была бы слишком тяжелой, потребовала бы много войск, явно больше, чем 100 тыс., и привела бы к слишком большим потерям. Но самое главное, никакой военный сценарий не привел бы к положительному результату.
Захват территории в настоящее время не имеет смысла, потому что ее надо удерживать, нести расходы на содержание оккупационных войск и населения. Кроме того, в ходе наступления пришлось бы осаждать города, где, как минимум, весьма мотивированные части украинской территориальной обороны были бы способны к довольно длительному сопротивлению. Тем более, что в Украине нельзя было бы применять против городов авиацию, как это происходило в Сирии.
Представим на секунду, что наступающие российские войска отрезали бы и окружили Мариуполь или, например, Харьков. Это потребовало бы большого числа военных сил для окружения, которые длительное время вынуждены были бы находиться под воздействием украинских артиллерии и противотанковых ракетных комплексов западного производства. С учетом группировки от 100 до 175 тыс. человек, которая была сконцентрирована на границе с Украиной, сил для такой масштабной операции было бы явно недостаточно. Городов в Украине много и везде есть мотивированные бойцы из территориальной обороны, не говоря уже об армии, которая способна действовать в полевых условиях. К тому же, любое продвижение вглубь украинской территории потребует охраны коммуникаций и создаст трудности со снабжением.
Конечно, российская армия способна со своей территории ударами ракет, авиации и артиллерии уничтожить многие украинские военные объекты, даже не заходя в Украину. Теоретически еще можно уничтожить электростанции и системы обеспечения, что поставит ситуацию на грань гуманитарной катастрофы и возможно приведет к капитуляции. Примерно так действовали силы НАТО, когда бомбили Югославию с марта по июнь 1999 года. Кроме того, с 17 января по 24 февраля 1991 года войска международной коалиции во главе с США разбомбили иракскую армию перед началом своего наступления.
Однако в тех случаях наступавшая сторона позаботилась об идеологическом сопровождении своих действий, что обеспечило им широкую международную поддержку. В результате каждый раз действовала коалиция сил разных стран. Тогда иракский президент Саддам Хусейн приказал захватить Кувейт и это было достаточным основанием для военной операции против Ирака. Правда, позднее, когда в 2003 году США напали на Ирак, представленные ими доказательства, связанные с якобы имевшимся у Саддама Хусейна оружием массового поражения, были очень сомнительными.
В то же время в Югославии сербское государство вело войну против косовских албанцев, что привело к появлению большого числа беженцев. Хотя сами командиры албанских повстанцев потом попали под суд в Гааге за преступления, совершенные во время этой войны. Но в 1999 году действия югославской армии и вызванные этим потоки беженцев стали основанием для военной операции НАТО.
Но в 2022 году России было бы крайне сложно действовать в таком же формате, как НАТО против Югославии в 1999 году. Все-таки времена изменились, нет очевидных причин для военной кампании подобного типа. Нельзя же считать таковым отказ Украины от выполнения Минских соглашений. Поэтому обосновать необходимость начала войны было бы очень непросто, даже с учетом высокой эффективности российской пропаганды.
Между прочим, очень показательным было выступление одного из идеологически мотивированных сторонников условно патриотического направления в России генерал-полковника Леонида Ивашова. В начале февраля он написал обращение от имени «Общероссийского офицерского собрания», которое как раз объединяет отставных военных патриотической направленности. В обращении стоит обратить внимание на слова «ранее Россия (СССР) вела вынужденные (справедливые) войны». Самым важным здесь является акцент на справедливости войны, обосновать которую в случае военных действий против Украины будет очень сложно. И если уж так считает даже часть российской патриотической общественности, то это явно усложняет задачу для идеологического обоснования происходящего.
Поэтому все-таки можно согласиться с теми, кто считает, что война изначально не планировалась. Задача заключалась в том, чтобы максимально повысить ставки в игре России с Западом, повысить степень риска и вынудить их к переговорам. Вопрос только зачем это было нужно, чего, собственно, хочет добиться Москва? Понятно, что это вовсе не возвращения к ситуации 1997 года в Восточной Европе, как было указано в ультиматуме, который заведомо не имел шансов на удовлетворение. Тогда зачем все это?
Можно предположить, что главная причина связана с тем, что Украина явно саботировала Минские договоренности в части особого статуса ДНР и ЛНР. С точки зрения украинского истеблишмента этот пункт подкладывал мину замедленного действия под украинскую государственность. Потому что создавал де-факто самостоятельную территорию со своей милицией, судами и прочими институтами, которая оставалась бы подконтрольной России. При этом 3 млн. избирателей с Донецка и Луганска, из которых 800 тыс. имеют российские паспорта, сильно изменили бы внутреннюю политическую ситуацию в Украине в пользу пророссийских сил.
В то время как для России этот пункт Минских соглашений обеспечивал некоторую возможность сохранить влияние на ситуацию в Украине. Естественно, что отказ Киева от его выполнения не отвечал российским интересам. Тем более, что украинские власти достаточно энергично оказывали давление на те украинские движения и близкие к ним телевизионные каналы, которые они считали пророссийскими. Соответственно, Москва постепенно теряла возможности влиять на украинскую внутриполитическую повестку дня.
Более того, для Москвы становилось все более очевидным, что Украина идет по пути создания, условно говоря, другой России. То есть альтернативной версии политического и экономического развития и это пользуется поддержкой Запада. То есть, все выглядит так, что геополитический противник России как бы стремится сделать из Украины что-то вроде Тайваня на фоне Китая или Южной Кореи на фоне Северной.
Со стратегической точки зрения для Москвы это не самое лучшее развитие ситуации. Тем более, что в самой России укрепляется вертикаль власти и идет усиление давления на местное гражданское общество. В этой ситуации Украина и Россия разделяются все отчетливее и уже явно не по этническому принципу. Речь идет о разных моделях развития. С одной стороны, сильное государство, с другой европейская модель децентрализации власти. На длинной дистанции это может создать сложную ситуацию для российских властей.
В то же время с тактической точки зрения применение в конце октября 2021 года на Донбассе украинцами турецких ударных беспилотников Байрактар стало тем критическим моментом, который серьезно обеспокоил российские власти. Потому что, как минимум, три раза за последние несколько лет Байрактары внесли коренной перелом в ход военных действий. В сентябре-ноябре 2020 года в Карабахе, в апреле-июне 2020 года в Ливии, в марте 2020 года в Сирии. В Сирии и Ливии Байрактарам противостояли российские средства ПВО. В Карабахе у армянских сил не было ничего против турецких беспилотников.
Поэтому в Москве не могли не опасаться, что украинцы поддадутся соблазну и используют Байрактары, а также противотанковые комплексы Джавелин для организации атаки на войска ДНР и ЛНР. В результате у России просто не было бы возможности среагировать. И одно дело, что пострадали бы российские военные, а вполне вероятно, что они в непризнанных республиках все-таки есть. Другое дело это поражение на геополитическом фронте, которое было бы неизбежным в случае успехов украинской армии на Донбассе. Для России это был бы слишком болезненный удар.
При этом, что, очень похоже, у России пока нет действенных методов борьбы против Байрактаров. Тем более, если вместе с ними у украинцев окажутся западные комплексы РЭБ (радиоэлектронной борьбы). Именно их применение стало ключевым фактором успехов Турции в Сирии и Ливии.
В этой ситуации решение резко поднять ставки в игре вокруг Украины может считаться методом так называемой стратегии непрямых действий. Если речь идет об угрозе войны России против Украины, особенно когда Москва ставит ультиматумы США и НАТО, к тому же говорит о некоем военно-техническом ответе, это не может не беспокоить. В той же Украине само ожидание войны уже создает значительную напряженность.
Поэтому России выгодно создавать ситуацию, когда никто не знает ее следующих шагов и опасается ее действий. Это позволяет торговаться по тактическим вопросам с относительно выгодной позиции и получать дивиденды. Но, конечно, речи не идет о реальной войне. Гораздо проще получить от Запада уступки по тактическим вопросам. Может быть вынудить Киев все-таки выполнить Минские соглашения. Если не получится, то можно угрожать признать ДНР и ЛНР, похоронить таким образом Минские соглашения, но одновременно снять вопрос о попытке Украины решить проблему непризнанных республик военным путем.
Так что вариантов много и это говорит о том, что быстро все не закончится. Тактика поддерживать напряжение на глобальном уровне с точки зрения Москвы, в целом доказала свою эффективность.